— Прекрасно выглядишь. Рада тебя видеть.

— Как хорошо дома!

— Надо позвонить Джоэлу, сообщить, что с тобой все в порядке.

— Я ему только что звонила. Он будет здесь через час.

Флорри с облегчением вздохнула:

— Хорошо. Ты что-нибудь ела? По виду, сильно проголодалась.

— Я ем мало. Давай сядем в гостиной и поговорим.

«Все, что угодно, дорогая, — подумала Флорри. — Буду во всем тебе потакать. А когда приедет Джоэл, решим, что делать дальше».

— Может, позвонить врачам? Сообщить, что с тобой ничего не случилось?

— Я попросила Джоэла позвонить им. Он обо всем позаботится. Не волнуйся, Флорри.

Они прошли в гостиную, и Лиза зажгла небольшую лампу. Тусклый свет придал комнате жутковатый вид, ощущение неопределенности. Флорри хотелось больше света, но она промолчала. Женщины сели на край дивана, на другой Лиза положила подушки и привалилась к ним. В полутьме они смотрели друг на друга.

— Хочешь кофе? — спросила беглянка.

— Пожалуй, нет.

— Я тоже не хочу. Я его больше почти не пью. Кофе плохо сочетается с лекарствами, которые принимаю, и от этого болит голова. Меня пичкали таблетками, но я в них не верю. Порой проглатывала, иногда держала за щекой, а потом выплевывала. Почему ты так редко меня навещала, Флорри?

— Не знаю. Путь неблизкий, и там не то место, которое поднимает настроение.

— А кто сказал, что посещение сумасшедшего дома может поднять настроение? Речь не о тебе, Флорри, а обо мне. Я ненормальная, больная женщина, и тебе следовало меня навещать, чтобы поддерживать.

Женщины никогда не были близки, и Флорри помнила, почему. Однако теперь соглашалась принять упреки, только бы это помогло. Она надеялась, что завтра за Лизой придут и заберут ее обратно.

— Ты приехала ссориться, Лиза?

— А разве мы этим постоянно не занимались?

— Нет. Только сначала, а потом поняли, что лучший способ сосуществования — дать как можно больше воли другой. Я это так помню. Находились в настороженно дружеских отношениях. Поступали так ради семьи.

— Пусть будет по-твоему. А теперь я хочу услышать рассказ о том, о чем раньше мне не говорили.

— О чем?

— Твою версию того, что случилось в тот день, когда Пит убил Декстера Белла. Понимаю, тебе не хочется об этом вспоминать. Но об этом знают все, кроме меня. В больнице мне долго вообще не говорили о том, что произошло. Считали, что это еще больше подорвет мое здоровье. И были правы. Когда я узнала, то на неделю впала в кому и чуть не умерла. Но все равно хочу узнать твою версию событий.

— Зачем, Лиза? Это отнюдь не приятная история.

— Зачем? Затем, что это чертовски важная часть моей жизни. Вот зачем. Ты не согласна, Флорри? Мой муж убил приходского священника, и его за это казнили. А я не знаю подробностей. Я имею право их знать. Рассказывай.

Флорри пожала плечами и начала говорить.

Все следовало по порядку: жизнь в тюрьме, слушания в суде, реакция в городе, статьи в газетах, приговор, казнь, похороны, ветераны на могиле.

Иногда Лиза начинала плакать и вытирала лицо руками. Порой слушала, закрыв глаза, словно впитывая ужас повествования. То всхлипывала, то начинала раскачиваться. Задала несколько вопросов, сделала всего пару замечаний.