Такая капитуляция под влиянием продолжительного морального разрыва – фундаментальная особенность Чувствующего мозга. И отсюда Второй ньютоновский закон эмоций: оценка, которую мы даем всему происходящему с нами, – это сумма всех эмоций, которые мы испытали.
В обыденном представлении такая капитуляция и признание себя малозначимой фигурой – это то, что мы воспринимаем как стеснительность и низкую самооценку. Но, как ни назови, суть одна: жизнь вас пинает, а вы чувствуете, что бессильны ей помешать. И тогда ваш Чувствующий мозг делает вывод, что так вам и надо.
Естественно, тот же принцип работает и с противоположным типом морального разрыва. Когда мы ни за что ни про что получаем всякие ништяки (награды за участие, завышенные оценки и золотые медали за девятое место), мы начинаем (ошибочно) воспринимать себя лучше, чем мы есть. И тогда у нас появляется завышенная самооценка – или, проще говоря, мы превращаемся в заносчивых придурков.
Самооценка всегда зависит от контекста. Если в детстве вас дразнили из-за дурацких очков и смешного носа, ваш Чувствующий мозг будет «уверен» в том, что вы страшила, даже если вы вырастете сногсшибательной секс-бомбой. Чувствующий мозг людей, которых воспитывали в строгой религиозной среде и сурово наказывали за любые проявления сексуальности, «знает», что секс – это плохо, даже если их Думающий мозг давно уяснил, что секс – это естественно и вообще очень круто.
Высокая и низкая самооценка на первый взгляд кажутся совершенно разными проблемами, но на деле это две стороны одной и той же поддельной медали. Потому что неважно, считаете ли вы себя лучше всего мира или хуже всего мира, – смысл в обоих случаях один: вы представляете себя особенным, отграниченным от всех остальных.
Человек, убежденный в том, что он заслуживает особого обращения из-за своей крутизны, не сильно отличается от человека, убежденного в том, что заслуживает особого обращения из-за своего ничтожества. Оба они нарциссы. Оба считают себя особенными. Оба уверены в том, что мир должен сделать исключение и поставить их ценности и чувства выше ценностей и чувств всех остальных.
Нарциссов бросает туда-сюда от чувства превосходства к чувству своей обездоленности{83}. Их либо все обожают, либо все ненавидят. У них либо все зашибись, либо полная жопа. Любое событие было либо самым лучшим моментом в их жизни, либо травмой. У нарцисса не бывает промежуточных вариантов – ведь для того, чтобы признать неоднозначность и разнообразие окружающей действительности, ему придется отказаться от убеждения в своей исключительности. Как правило, нарциссы невыносимы. Они считают себя центром мироздания и требуют, чтобы другие это признали.
Если приглядеться, такие самооценки-перевертыши можно обнаружить где угодно: в массовых убийцах, диктаторах, капризных детях, вашей взбалмошной тетушке, которая каждый год отравляет вам Рождество. Гитлер заявлял, что мир так плохо обошелся с Германией после Первой мировой войны, потому что боялся ее превосходства{84}. А не так давно в Калифорнии один неадекватный стрелок объяснил свою попытку перебить целое студенческое общежитие тем, что девушки выбирают парней «намного хуже», чем он, и из-за этого он до сих пор девственник