Королеве становилось все хуже и хуже… Надежд на исцеление не осталось, потому что она отказывалась от всех снадобий. В среду, двадцать третьего марта, она утратила дар речи. В тот же день она знаками велела собрать совет и приложила руку к голове, когда ее наследником назвали короля Шотландии, и все поняли, что именно этого человека она желает видеть на троне…

Около шести вечера она, снова знаками, велела привести архиепископа и духовника, и я вошел вместе с ними и преклонил колени, а глаза мои наполнились слезами от столь печального зрелища… После я ушел и распорядился известить меня, если сочтено будет, что она умирает, и дал привратнику монету, чтобы он впустил меня в любое время. Между часом и двумя в ночь на четверг мне передали, что королева скончалась.

В пятницу вечером я вернулся в свой дом в Уитерингтоне и велел своим помощникам продолжать наблюдение за границей, что они и обещали исполнить, а сам велел на следующее утро объявить короля Шотландии королем Англии в Морпете и Олд-вике. Рано утром в субботу я поскакал в Эдинбург и прибыл в Норэм около полудня, рассчитывая застать короля за вечерней трапезой, однако по дороге я упал, а моя лошадь копытом ударила меня по голове, и из раны потекла кровь. Я настолько ослабел, что далее пришлось ехать совсем медленно, так что король уже отправился почивать, когда я постучался в ворота.

Меня быстро впустили и отвели в королевские покои; я преклонил колени и обратился к нему как к правителю Англии, Шотландии, Франции и Ирландии. Он протянул мне руку для поцелуя и тепло меня приветствовал. После он долго выспрашивал о недуге королевы и об ее кончине и справился, привез ли я бумаги от совета. Я сказал, что не привез, и поведал, как едва ускользнул от них (члены совета не хотели, чтобы Кэри лично извещал Джеймса. — Ред.). Но я привез ему кольцо от «прекрасной дамы», каковое, по моему мнению, должно было его убедить. Он взял кольцо, посмотрел на него и сказал: «Этого достаточно. Я верю вашим словам». Потом он препоручил меня заботам милорда Хьюма и строго наказал, чтобы я ни в чем не нуждался. Он послал за врачами, чтобы те меня осмотрели, а когда я поцеловал его руку перед уходом, обратился ко мне со следующими достойными словами: «Я знаю, вы потеряли близкую родственницу и любимую госпожу, но вот вам моя рука — клянусь быть справедливым господином и щедро вознаграждать за честную службу».

Так я расстался с ним и отправился с милордом Хьюмом в отведенные мне покои, где уже было приготовлено все, что требуется человеку, утомленному дорогой. Когда мне забинтовали голову, я сердечно поблагодарил милорда и прочих и лег спать…

Когда было объявлено о кончине королевы, на восточной границе начались беспорядки, слухи о которых дошли и до короля. Я страстно желал лично подавить эти беспорядки, но был настолько слаб, что меня никуда не отпустили; зато я отправил двух своих помощников с наказом утихомирить мятежи, что в скором времени и было сделано.

Король Джеймс не любил не только ведьм, но и много чего еще, например, табак. Впрочем, несмотря на королевское неприятие, табакокурение быстро приобрело популярность в обществе, как у мужчин, так и среди женщин.