Наверное, завершив свой рассказ, Майкл погрузился в сон. Кажется, во сне он видел Шотландию, ее заснеженные горные долины и величественные соборы. Вероятно, теперь подобные сны станут частыми его гостями. Скорее всего, они будут преследовать его до самой смерти…

Но сейчас светило солнце и одновременно шел дождь. Светлый, приятный дождь…

– Родная моя, хочешь, я спою тебе что-нибудь? – спросил Майкл и добавил со смехом: – Ты ведь знаешь, я помню наизусть двадцать пять старых ирландских песен.

Внезапно Майкл помрачнел. Ему вспомнилось лицо Лэшера, который рассказывал о своем пристрастии к пению, о том, как он пел на городских улицах перед толпами слушателей. Вспомнились его невинные голубые глаза. Вспомнились волнистые черные волосы, длинная блестящая борода и усики над верхней губой. Весь облик этого существа был преисполнен жизни, а в его поведении явственно проявлялись детская непосредственность и простодушие. И как мелодичен, как благозвучен был его голос, когда он тихонько напевал.

«Но теперь Лэшер мертв, – мысленно произнес Майкл. – И убил его я».

Дрожь пробежала по всему его телу.

«Сейчас утро, ночной мрак развеялся, – сказал он себе. – Волноваться не о чем. Наступает новый день».

В комнату неслышно вошел Гамильтон Мэйфейр.

– Хотите кофе, Майкл? Вы можете спуститься в столовую. Я побуду с ней. Сегодня утром она такая… такая красивая.

– Она всегда красивая, – отозвался Майкл. – Я, пожалуй, и в самом деле пойду выпью кофе.

Он вышел из спальни и спустился вниз по лестнице.

Дом был залит солнечным светом. Брызги дождя сверкали на чистых оконных стеклах.

Майкл ощутил легкий запах дыма. Значит, минувшей ночью Мона выполнила свое намерение: затопила камин в спальне и сожгла его испачканную кровью одежду.

Ему вдруг захотелось разжечь огонь в обоих каминах в гостиной и выпить кофе там, наслаждаясь одновременно теплом пламени и теплом солнечных лучей.

Майкл подошел к первому камину, самому своему любимому, мраморному, покрытому затейливой резьбой, уселся на пол, скрестил ноги и прижался спиной к холодному мрамору. У него не было сил приготовить кофе, принести дрова, развести огонь. Он не знал, кто из родственников и служащих остался в доме. Не знал, что ему теперь делать.

Майкл закрыл глаза.

«Лэшер мертв, – повторил он про себя. – Мертв. Я убил его. Все кончено».

До слуха его донесся стук входной двери. В гостиную вошел Эрон. Поначалу он не заметил сидевшего на полу Майкла, а увидев его, слегка вздрогнул.

Эрон был безупречно выбрит. На нем была свежая белая рубашка с галстуком и новая светло-серая шерстяная куртка. Густые седые волосы были тщательно причесаны, лицо казалось отдохнувшим и посвежевшим, а глаза – ясными.

– Я знаю, вы никогда не простите мне того, что я его уничтожил, – сказал Майкл. – Но я не мог поступить иначе. Не мог, поверьте. И я не жалею о том, что совершил.

– Что значит – никогда не прощу вас? Поверьте, я вовсе не считаю, что должен за что-то вас прощать, – мягко возразил Эрон. – Не думайте больше о том, что произошло. По крайней мере сейчас. Выбросите это из головы. От подобных воспоминаний один лишь вред. Так что, прошу вас, постарайтесь все забыть. И не держите на меня зла за то, что я не стал вам помогать. Я не мог это сделать.