— Из-за всего. Из-за тебя. Из-за того, что я не ответила на твое письмо. Из-за Кристо. Мне кажется, он думает, что мы с Кристо любовники, но, когда подошли к этой теме, я так разозлилась, что не потрудилась объяснить ему суть наших с братом отношений.

— Может, зря?

— Да, видимо, зря.

— Ты хочешь остаться здесь, в Брукфорде?

— Мне больше некуда ехать.

— А Порт-Керрис?

Эмма посмотрела на него и улыбнулась:

— С тобой? В коттедж?

— Почему бы нет?

— По тысяче причин. Ведение хозяйства ради папочки никогда еще не помогало решению проблем. Кроме того, от себя не убежишь.

Наконец-то он ехал туда, куда хотел. Самообман и беспокойство последних полутора месяцев закончились. Его «элвис», как охотник, спешащий домой, летел на запад по эстакаде Хаммерсмит на шоссе М4. Роберт постоянно придерживался скоростной внешней полосы и следил за спидометром, чтобы не превышать семидесяти миль в час, так как находился не в том состоянии, когда шофер может себе позволить разбирательство с полицией, случись ей остановить его. Когда он находился неподалеку от аэропорта Хитроу, раздались первые раскаты грома, разрядившие тяжелую атмосферу. Пришлось остановиться на первой же площадке и опустить верх у машины. Как раз вовремя. Когда он опять вырулил на шоссе, гнетущий воздух взорвался, как вулкан. Порывистый ветер с запада гнал тяжелые тучи, дождь, начавшись, вскоре превратился в сплошной поток. Ливень был таким сильным, что «дворники» едва справлялись с водой. Через несколько секунд вся поверхность асфальта стала мокрой, всполохи молний, рассекавших небо, отражались в воде на шоссе.

Роберт подумал, что правильнее остановиться и переждать, пока ливень ослабеет. Но чувство легкости от того, что он наконец может сделать то, о чем подсознательно мечтал, было сильнее благоразумия. И он продолжал путь. Навстречу ему бежала огромная дуга шоссе. Она ревела под ним и расплескивалась брызгами воды на асфальте, мгновенно превращаясь в прошлое, отвергнутая и забытая, как и недавние сомнения.

Театр оказался закрытым. В свете уличного фонаря можно было прочитать афишу. «Сон в летнюю ночь». Неосвещенное и безлюдное, это место выглядело таким же мрачным, как тогда, когда здесь была миссия. Входная дверь была заперта на засов, в окнах — ни искорки света.

Роберт вышел из машины. Снаружи похолодало, поэтому он потянулся за свитером, лежащим на заднем сиденье со времени уик-энда в Бошеме, и натянул его поверх рубашки. Захлопнув дверцу и обернувшись, он увидел у края тротуара такси. Шофер спал, опустив голову на руль. Создавалось впечатление, что он мертв.

— Внутри кто-нибудь есть?

— Должны быть, командир. Я жду, чтобы мне заплатили.

Роберт прошел по тротуару до узкой аллеи, по которой когда-то ушли Эмма и Кристофер, обнявшись, как любовники. На этой стороне мрачного здания светилось единственное незанавешенное окно на первом этаже. Он прошел по темной аллее, миновал мусорные контейнеры, нашел незапертую дверь. За дверью оказалась каменная лестница, слабо освещаемая лампочкой первого этажа. В нос ударил стойкий запах театра: грима, масляной краски, старого бархата. Сверху доносились голоса, и он пошел на них, поднимаясь по ступенькам. Перед ним оказался небольшой проход и приоткрытая дверь с табличкой «Продюсер», из которой падал яркий свет.