— Маленькому человеку в плаще? Не правда ли, она хороша?

Пока Роберт переносил ее вещи, Эмма продолжала любоваться картиной.

— Почему она нарисована на мешковине?

— Вам лучше спросить у самого автора, когда увидите его сегодня вечером.

Девушка повернула голову и улыбнулась.

— Вам не кажется, что это влияние японской школы?

— Вполне возможно, — ответил Роберт. — У меня была мысль сказать это господину Чику. Надеюсь, вы готовы идти на обед?

Он взял с подставки огромный черный зонт и пропустил Эмму вперед. Пегги осталась держать оборону в галерее, где воцарился прежний порядок. А они вышли на дождливую улицу и пошли рядом под большим черным зонтом, пробираясь через толкотню лондонской Кент-стрит, образовавшуюся в час обеденного перерыва.

Он привел девушку к Марчелло, куда обычно ходил обедать с выгодными клиентами. Итальянец Марчелло владел небольшим рестораном в доме через две улицы от галереи Бернстайна, на втором этаже, и он всегда держал свободный столик специально для Маркуса и Роберта. То был скромный столик в тихом уголке. Но сегодня, когда Роберт и Эмма поднялись наверх, Марчелло, окинув девушку взглядом — ее темные волосы, зеленый брючный костюм, — предложил столик у окна.

Роберт удивился.

— Вы хотите сесть у окна? — спросил он Эмму.

— А где вы обычно сидите?

Он кивнул на маленький столик в углу.

— Почему бы нам не сесть там?

Марчелло был явно очарован Эммой. Он провел их к маленькому столику, придержал стул для девушки, дал им по огромному меню, написанному фиолетовыми чернилами, и пошел принести два стакана «Тио Пепе», пока они выбирали, что заказать. Роберт пошутил:

— Мои акции у Марчелло явно выросли. По-моему, я еще ни разу не приходил обедать с девушкой.

— А с кем вы обычно приходите?

— Один. Или с Маркусом.

— Как там Маркус? — Ее голос потеплел.

— Хорошо. Он расстроится, что не встретился с вами.

— Это моя вина. Мне надо было бы сообщить ему о моем приезде. Но, как вы, возможно, поняли, мы, Литтоны, обычно никому ничего не сообщаем.

— Но вы знали, что Бен вернулся в Порт-Керрис?

— Да. Маркус написал мне об этом. И о ретроспективной выставке я прочла в «Реалите». — Она горько улыбнулась. — Знаменитый отец имеет свои плюсы. Даже если он только изредка посылает телеграммы — можно узнать, что с ним происходит, прочесть не в одной, так в другой газете.

— Когда вы в последний раз виделись с Беном?

— Ох! — Она пожала плечами. — Два года назад я была во Флоренции, а он остановился там по пути в Японию.

— Я и не знал, что Флоренция находится на пути в Японию.

— Ему пришлось заехать, ведь там жила его дочь.

Она поставила локти на стол и оперлась подбородком на руки.

— Мне кажется, вы не подозревали, что у Бена есть дочь.

— Это-то я как раз знал.

— А вот я о вас не знала. То есть, я хочу сказать, не знала, что у Маркуса есть компаньон. Он был один, когда Бен уехал в Техас, а меня спровадил в Швейцарию.

— Как раз в это время я и начал работать с Бернстайном.

— Я… я никогда не встречала человека, настолько не похожего на агента по продаже картин. Я имею в виду вас, конечно.

— Это, наверное, потому, что я не агент по продаже картин.