Это являлось также одним из секретов удивительной популярности Теодора Рузвельта. Даже его слуги любили его. Его камердинер, из цветных, Джей И. Амос написал о нем книгу, которую озаглавил: «Теодор Рузвельт — герой своего слуги». В этой книге Амос рассказывает о следующем показательном случае:
«Как-то раз моя жена спросила президента, что за птица куропатка. Она никогда не видела куропаток, и он ей подробно описал их. Некоторое время спустя в нашем коттедже зазвонил телефон (Амос с женой жил в маленьком коттедже в имении Рузвельта на берегу Ойстер Бэй). Моя жена взяла трубку.
Это был сам мистер Рузвельт. Он позвонил ей, чтобы сказать, что перед ее окнами разгуливает куропатка, и она может ее увидеть, если выглянет в окно. Мелочи, подобные этой, были очень характерны для него. Всякий раз как они проходили мимо нашего коттеджа, даже если президент не видел нас, мы слышали, обычно, его голос: „Оо-оо-оо, Джеймс“ или „Оо-оо-оо, Эмми!“»
Это было просто дружеским приветствием, когда он шел мимо.
Как могли служащие не питать симпатию к подобному человеку?
Как мог хоть кто-нибудь не симпатизировать ему?
Franklin Delano Roosevelt (1882.01.30 — 1945.04.12)
Рузвельт зашел однажды в Белый Дом, когда президент Тафт и его супруга отсутствовали. Его искреннее расположение к маленьким людям сказывалось в том, как он приветствовал по имени всех старых слуг, служащих еще при нем в Белом Доме, даже если это касалось девушки-судомойки.
«Когда он увидел кухарку Алису, — пишет Арчи Бетт, — он спросил ее, печет ли она еще маисовые лепешки. Алиса ответила ему, что она делает их иногда для слуг, но наверху их никто не ест. „У них просто нет вкуса, — пророкотал Рузвельт, — я скажу президенту об этом, когда увижу его“. Алиса принесла ему на тарелке кусок маисовой лепешки, и он направился в канцелярию президента, жуя ее и здороваясь на ходу с садовниками и чернорабочими...»
Он обращался к каждому точно так же, как обращался в прошлом. Они же перешептывались об этом друг с другом и Айк Гувер сказал со слезами на глазах: «Это был один счастливый день для нас за последние два года, и никто из нас не променял бы его и на сто долларов». Тот же самый живейший интерес к проблемам других людей сделал доктора Чарльза В. Элиота одним из самых удачных ректоров, которые когда-либо управляли университетами, а вам следует учесть, что он возглавлял Гарвард в течение периода, который начался через четыре года после окончания Гражданской войны и кончился за пять лет до начала Мировой войны.[14]
Однажды один первокурсник, некто Крэндон, пришел в канцелярию ректора, чтобы взять пять долларов из студенческой ссудной кассы. Ссуда ему была разрешена. «Прочувствованный, поблагодарив, я собирался уходить, — цитирую здесь самого Крэндона, — когда ректор Элиот сказал: „Присядьте, прошу вас“. И к моему изумлению он продолжал: „Я советую вам самому готовить пищу и есть у себя в комнате. Если вы будете есть вовремя и в достаточном количестве, вы сохраните здоровье. Пробовали вы когда-нибудь холодную отварную говядину? Если только взять достаточно сочное мясо и дать ему достаточно провариться, это одно из самых лучших блюд, которые вы можете себе приготовить, поскольку здесь не требуется особого труда. Я постоянно пользовался этим способом“. Потом он рассказал мне, как выбирать телятину, как не спеша ее надо варить, выпаривая ровно настолько, чтобы суп позднее превратился в желе, как следует нарезать его ломтиками, чтобы потом делать себе сандвичи с холодной телятиной».