— Машуля, иди ко мне, — ласково так поманила Ника кошку, но та даже ухом не повела.

Эта кошка жила у них уже шесть лет. Мама подобрала ее лохматым плюющимся комочком, прячущимся за мусоропроводом, когда только переехала в поселок и получила эту квартиру. Из котенка выросла небольшая и очень свирепая тигрица. Никого к себе не подпускала, могла и изуродовать, если кому-то взбредет в голову шальная мысль погладить ее. Разве что маму терпела, да Нику вот еще, как особу, приближенную к фаворитке императрицы. Как вы понимаете, императрицей и полновластной хозяйкой в доме кошка считала себя.

Ника сбегала на кухню за кусочком салями — очень Машка любила это лакомство. Им и решила приманивать.

— А смотри, что у меня есть, — показала партизанке кусочек колбасы. — Хочешь? Иди и возьми, — опустилась на краешек дивана, демонстративно помахивая колбаской в воздухе.

Сработало, и кошка мягко спрыгнула со шкафа, а потом крадучись приблизилась к Нике и выхватила колбасу. А вот дальше пришлось действовать быстро. Пока злюка жрала лакомство, Ника принесла из коридора корзину и ловко засунула туда кошку. Осталось зафиксировать крышку и все — заяц в силках. Только никакой Машка не заяц, конечно, как бы мстить не надумала. Но тратить время еще и на эти размышления было некогда. Пора было мчаться на проходную, пока не закончилась смена. А потом начинается ее время, а вернее мамы — ночного сторожа, который внезапно слег с воспалением легких.

— Мам, я побежала. Машка со мной! — крикнула Ника из коридора.

— Дождевик надела?

Само собой, забыла. Схватив длинную непромокаемую накидку с вешалки и подцепив корзинку с рычащей в ней Машкой, Ника покинула квартиру.

Ну и холодрыга! А ведь только середина сентября. Ника застегнула доверху куртку, надела на голову капюшон, а потом то же проделала с дождевиком. Неприкрытыми остались только лицо и руки, но последние она засунула в карманы поглубже. Вернее, одну, в другой держала корзину.

Топать ей предстояло через размытое дождем поле, но ноги надежно защищали высокие резиновые сапоги на толстой байке внутри.

Отвыкла она от сурового Севера за годы жизни в Москве, изнеженной стала. Но ничего — вспомнит быстро. Да уже вспомнила. Все же выросла в самом суровом климатическом уголке нашей страны, с детства закалена ветрами, дождями, снегом и морозами. И преодолеть пару сотен метров по непогоде и бездорожью для нее раз плюнуть. Ведь так?

Ника уговаривала себя, шагая через поле, стараясь не обращать внимания, что в половине седьмого уже темно как ночью, что под ногами чавкает холодная черная жижа, что дождь хлещет в лицо, жаля кожу как рой мелких пчел… Все это ерунда, а маме нужна помощь. И кроме Ники никто ей больше не поможет.

Пока добралась до сторожки, практически окоченела. Нет, все-таки, шесть лет столичной жизни изменили ее сильнее, чем показалось сначала. Ну и к маме она впервые за эти годы приехала в сентябре — самом дождливом тут месяце в году. Да и до этого всего-то раз выбралась, летом. А так, мама к ней приезжала дважды в год — напитаться воздухом цивилизации, как выражалась сама, чтобы привезти его отголоски в их Тмутаракань.