Кроме уже известных нам легенд о финской деревушке Вихтолы, переиначенной в Викторы, бытует предание, что это Петр I, осматривая в 1710 году окрестности Петербурга, обратил внимание будто бы на то место, где великий князь Александр Невский разбил шведов. Царь назвал это место латинским словом «Виктори», что значит «победа», и велел построить здесь монастырь во имя Пресвятой Троицы и святого Александра Невского. Митрополит Феодосий водрузил крест с надписью: «На сем месте созидатися монастырю».

Мы уже знаем, что битва произошла гораздо выше по течению Невы, в устье реки Ижоры. Но Петра не покидала убежденность в политической необходимости объединения во времени и пространстве двух событий – победы Александра Невского и основания новой столицы. В августе 1724 года, за полгода до кончины Петра, мощи святого Александра Невского с большой помпой были перенесены из Владимира в Санкт-Петербург. По значению это событие приравнивалось современниками к заключению мира со Швецией. Караван, на котором мощи доставили в Петербург, Петр с ближайшими сановниками встретил у Шлиссельбурга и, согласно преданиям, сам стал у руля галеры, а бывшие с ним приближенные стали у весел. Торжества по случаю перенесения мощей Петр собирался через некоторое время завершить учреждением ордена святого Александра. Но не успел. Орден этот учредила в мае 1725 года, уже после кончины Петра, Екатерина I.

Воинствующий атеизм послереволюционных лет породил легенду о том, что на самом деле никаких мощей в Александро-Невской лавре не было. Будто бы задолго до Петра останки Александра Невского (если только они вообще сохранились в каком-либо виде, наставительно добавляет легенда) сгорели во Владимире во время пожара Успенского собора. Вместо мощей в Петербург привезли несколько обгорелых костей. Во избежание толков и пересудов Петр будто бы запер гробницу на ключ. Легенда эта включает фрагмент старинного предания, бытовавшего среди раскольников, которые считали Петра Антихристом, а Петербург – городом Антихриста, городом, проклятым Богом. По преданию, Петр дважды привозил мощи святого Александра в Петербург, и всякий раз они не хотели лежать в городе дьявола и уходили на старое место, во Владимир. Когда их привезли в третий раз, царь самолично запер раку, а ключ бросил в воду. Правда, как утверждает фольклор, не обошлось без события, о котором с мистическим страхом не один год передавали из уст в уста петербуржцы. Когда Петр в торжественной тишине запирал раку с мощами на ключ, то услышал позади себя ровный негромкий голос: «Зачем это все? Только на триста лет». Царь резко обернулся и успел заметить удалявшуюся фигуру в черном.

Первоначальный проект замкнутой монастырской территории, окруженной келейными корпусами с соборным храмом в центре, разработал в 1713–1715 годах первый архитектор Петербурга Доменико Трезини. Тогда же началось и строительство, которое по различным причинам растянулось на весь XVIII век. Несомненной удачей следует считать связь архитектурного пространства монастыря с городом, включение его в городскую черту. С этим прекрасно справился архитектор Иван Егорович Старов. Он как бы продолжил перспективу Невского проспекта внутрь монастыря, создав замечательные ворота с надвратной церковью и площадь между монастырем и проспектом. Выход на эту площадь со стороны Невского проспекта Старов оформил двумя скромной архитектуры домами, как бы вводящими в круг архитектурных образов монастыря. Так блестяще завершилось художественное воплощение политической идеи Петра: соединить периферийно расположенный Александро-Невский монастырь – духовный центр строящегося Петербурга – с его логическим, политическим и военным центром – Адмиралтейством.