— Согласно новым исследованиям в философии, — услышал я, отдавая мысленный приказ посмотреть, что же там такое, глаза отказывались открываться. — Это было навеяно античной культурой…

— Гадес, а она вроде неплохая, — сделал выводы Танатоса, а я слегка приоткрыл один глаз. — Да и по сравнению с Афиной…

Я смотрел на маленькое нечто с указкой, а перед ней, как завороженные сидели люди разного возраста. Она им что-то показывала, чертила на доске, а в зале, где проходило собрание царила почти идеальная тишина.

— Ты смотри как построила, — удивился Танатос, по привычке растирая подбородок. — И даже ни разу не повысила голос!

— Это победа! — деланно обрадовался я, понимая что все. Все! Нет у меня больше нервов. Мысль о том, что где-то есть мой преемник вызвала у меня странное чувство… Вот как будто где-то внизу нежно сжался… хм… допустим, асфодель…

Танатос посмотрел на меня удивленным взглядом, а потом махнул рукой. Конечно, давайте! Махните на меня все рукой! Вот простужусь на полях Элизиума, заболею и умру! Будете знать!

— Деметру! — скомандовал мой друг, а я ожидал увидеть уютный дендрарий, чтобы затеряться в нем часов на десять. Не меньше. — Оракул, яви новую мать-природу.

— Да что ж такое! — причитала женщина с волосами цвета спелой пшеницы. — Даже кактус! И тот! Кактус! Засох! Обхохочешься! Сказали, две месяца можно не поливать! Я даже один раз слегка сбрызнула! Вот чего тебе не хватало, колючий засранец? И температура нужная, и солнышко! Что ж ты сдох? Ладно, передавай привет фиалочке и герани!

— Ээээээээ… — выдали мы синхронно с другом, понимая, что такая природа дел наворотит, мать моя Гея…

— Может, к ней твой дар попал? — с надеждой поинтересовался Танатос, а я скосился на оракул. Дымки не было. Нет, не она! — Нет, ну мало ли как оно вдруг…

— Вот именно, что «каконо», — огрызнулся я, понимая, что из всех неприятностей, в которые мы влипали, эта, пожалуй, еще и плохо пахнет. — Теперь я теперь хоть знаю, как это называется! «Каконо»!

— Гадес и его «каконо», — умилился Танатос, а я прекрасно видел, как у него ритмично подергивается глаз. — Кто остался? Артемида! Яви нам новую Артемиду!

— Да! — поддакнул я, вспоминая богиню-девственницу. Это был тот самый случай, когда секс казался панацеей. Нервная, озлобленная и дерганная богиня охоты умела выносить мозг с таким мастерством, что хотелось дать ей по голове. Но у нее был лук, и близко она никого не подпускала. Многие возлагали надежды на то, что простые телодвижения лечат сквозной прострел в голове, но прошло уже несколько тысяч лет, отпали даже самые стойкие боги и полубоги. И мне почему-то казалось, что тот дурак, которые это сделает сразу же будет встречен на Олимпе так, как не встречали никого. Где-то в Элизиуме есть целый уголок, где обитают те, которые со словами: «Ой, какая красавица! А можно с вами познакомиться!» получили стрелу промеж глаз.

Мы внимательно смотрели на Оракул, а я не понимал, что это такое лежит на полу. Ораку показывал покрывало, которое ритмично шевелилось.

— Да, милый, да, — слышался женский голос, а я тоскливо опустил голову. — Приехали!