И не договорила. Раз! И звонкая оплеуха колыхнула ее щеку, да так, что и голова мотнулась.

— Ой! — воскликнула служанка. — Что ж вы это!

Она схватила свою горящую щеку:

— Негоже так, не дозволю я так…

И осеклась на слове. Замолчала, как только глянула в глаза девицы юной, а смотрела Агнес на нее исподлобья, и смотрела так, что слова в горле служанки застряли, затихли выдохом.

Не в глаза взглянула Астрид, а в колодцы бездонные, в колодцы темные, холодные. Замерла служанка, рот открыв, и так загляделась она, что позабыла про руку хозяйскую. А вот Агнес ничего не забывала. Следила она за служанкой, как кошка следит за птицей глупой. Ни звука лишнего, ни жеста.

А как время пришло…

Раз! Наотмашь! И еще одна тяжкая оплеуха, и снова по той же щеке. И кольца, что господские пальцы унизывали, на щеке толстой полосы оставили.

— А-а, — болью ожгло служанку, заорала она сильно, снова хватаясь за щеку. — Не дозволю…

А Агнес ей не отвечает, смотрит на нее все так же исподлобья и молчит, губы сжала, как улыбается. Ждет.

— Не собака я вам… — воет служанка.

А Агнес молчит. Смотрит. И каждая секунда ей нравится. Точно, точно как кошка она сейчас, мышь поймала, теперь играет.

— Уж лучше на улицу пойду, — пугает ревом своим ее служанка. — На что мне такая хозяйка?

Но Агнес знает, что никуда она не уйдет, не дозволит она ей уйти, видит Агнес, как ломается коровнища, трещит нутро ее, хоть и орет она, хоть и пугает. Но больше от страха. Страх выползает из грубых телес этой девицы наружу, и Агнес чувствует, как она, покрываясь липким потом, начинает вонять страхом, и ждет Агнес, ждет с улыбочкой, когда страх совсем ее пожрет.

— Чего? Чего я вам… — воет Астрид. — Чего вы так на меня смотрите?

Агнес молчит, смотрит и улыбается. Ничего-ничего, пусть повоет. Ледяной, высокомерный взгляд ее сжигает служанку.

— Господи, Господи… Да чего вам надо? — служанка, только что оравшая, переходит на жалкий скулеж. Все ее крупное лицо покрыла испарина.

А хозяйка опять молчит.

— Если я вам плохо сделал, так простите, — хнычет Астрид.

Агнес молчит, ждет. Вот, вот теперь уже ближе. Ближе эта здоровенная девица к нужной черте. Надо и дальше ждать.

— Может нерасторопна я была… Так вы скажите когда, я поправлюсь… Чего же вы молчите?

Она начинает искать свою вину и снова рыдает. А Агнес еще на шаг ближе. Но она продолжает молчать и смотреть.

— Простите, госпожа, — заскулила служанка. — Простите…

Вот то, что нужно. Еще немного.

— Простите, за глупость мою, простите…

И еще шаг. Агнес упивается своей силой и слезами девки. И это все без слов, все взглядом одним.

И дальше она смотрит, глаз от Астрид не отрывая.

— Да что ж вам надо-то? — завыла служанка, не зная, что делать ей. Руки ее тряслись, и плечи вздрагивали, а лицо заливали слезы.

Запахом страха вся комната наполнилась. Вот этого и ждала Агнес.

И сказала она служанке, да не сказала, а прошипела сквозь зубы:

— На колени!

Астрид замерла, даже выть перестала.

Так и стоят обе. Одна ждет, другая замерла полуживая от страха.

И видя, что служанка еще колеблется, Агнес шипит опять: