— Ну и сколько вы думает дать мне? — спросил кавалер.
— Думаем каждый десятый кирпич и черепица ваши будут.
Сержант замолчал, и солдаты ждали, в напряженном нетерпении, что он скажет, сколько выторговывать у них будет.
Десятина. Мало конечно, он бы хотел иметь больше, но с другой стороны Волков рад был, что люди сами себе ищут дело. И нашли. Так не будет же он душить его, пусть всего десятина ему идет. Дело-то не плохое, кажется. И он не стал торговаться:
— Будь по-вашему. Идите к монаху, пусть пишет договор.
Солдаты по военному обрадовались, трижды крикнули: «Виват кавалеру», и пошли со двора.
Да, Еган был прав, земля его была плоха, но и на ней жить можно, если руки приложить.
Как-то к обеду уже дело шло. Волков вернулся домой. Был с Еганом на солдатских полях, где смотрели рожь, которая плохо всходила.
Он уселся за стол и позвал монаха, поговорить о делах, как Брунхильда подошла и положила перед ним бумагу. То было письмо со сломанной печатью.
— Посыльный привез от графа, — сказал Брунхильда.
— Письмо, вроде, для меня написано, — недовольно начал Волков.
— Для вас, для кого же еще, — сразу согласилась она.
— Так от чего же оно раскрыто, кто сургуч сломал?
— Я, — ничуть не сомневаюсь, сказал Брунхильда.
— Кто ж тебе дозволил мои письма раскрывать?
— А чего в том дурного? — искренне удивлюсь девушка. — Я просто прочла.
— Запрещаю тебе впредь делать так, — сурово сказал он.
— Да, а чего? — не понимала она.
— А ничего, — продолжал он злиться. — Дозволять себе много стала, вот чего. Не смей впредь письма открывать.
— Как пожелаете, — сказала она чуть обижено, поклонилась и пошла на двор.
А письмо то было не от графа, как думал Волков поначалу, писала ему дочь графа Элеонора Августа и в письме была ласкова:
Друг наш любезный, кавалер Иероним Фолькоф фон Эшбахт, папенька просил напомнить вам, что я с радостью и делаю, что уже к следующей субботе, обещали вы быть в Малене, на празднестве, что будет в городе проходить в честь святых Петра и Павла. Сам епископ будет читать проповедь, а проповеди у него хороши так, что люди со всей округи на них едут. И еще просил папенька напомнить, что мы ждем вас у себя с нетерпением. Уповаем, что слова своего вы не отмените и будете у нас. Благослови вас Бог.
Девица Элеонора Августа, урожденная фон Мален
Он чуть обернулся, что-то показалось ему за спиной, и вздрогнул, за ним стояла Брунхильда, заглядывая ему через плечо. Читала письмо с ним снова. Вот и учи этих баб грамоте.
— Что за дурь! — рявкнул он. — Зачем подходишь так.
— Простите, что напугала вас, — она низко присела в извинениях, — просто хотела спросить.
— Ну, чего?
— Не возьмете ли меня тоже на праздник?
Волков задумался — к чему это, нет наверное, не нужно ее брать. Как он в дом графа ее поведет? Кем представит? Невестой? Женой? Девкой? Все что не придумай, все плохо. Нет, не нужно этого всего. Ничего путного из этого не выйдет. Да и груба она в речи, крестьянское детство не вытравить, и не знает, как за столом себя вести. Смиренна она стала, и вроде набожна, но разве этого достаточно? Нет, ничего из ее затеи путного не выйдет.