– Понятно. А где полицмейстер?

Руга отложил рапорты и пояснил:

– Он недавно телефонировал, сослался на плохое самочувствие и велел прислать ему бумаги, требующие решения, на дом. Вот сижу готовлю.

– Владимир Эдуардович, у меня к вам будет просьба.

– Слушаю, Алексей Николаевич.

– В понедельник шестое мая, рождение государя, неприсутственный день. Я хочу пройтись по тем смоленским достопримечательностям, которые еще не видел. Будет у вас время мне их показать? И сопроводить пояснениями.

Помощник полицмейстера задумался:

– Я ведь не чичерон какой, многого и сам не знаю. Вам бы Грачева попросить, он считается сведущим человеком.

– И все-таки?

– А что вы хотите увидеть?

Питерец развел руками:

– В кафедральном соборе я до сих пор не был. Потом, говорят, у вас есть храмы, построенные до вторжения Батыя, и даже не один. Еще хочется побывать на том месте, где зарезали несчастного князя Глеба.

– Ну, это и я смогу показать, тут нам Грачев не понадобится, – повеселел Руга.

– Значит, время у вас в праздник найдется?

– Вполне.

– Благодарю вас!

Лыков спустился вниз и двинул к бирже извозчиков у входа в Лопатинский сад. Он понял, что еще надо сделать на квартире Августы Мапететт. Она ведь была женщина довольно молодая, причем с соответствующими запросами. При обыске статский советник искал бумаги, объясняющие, кто мог ее убить. Но ведь там были и другие бумаги: счета, рецепты из аптеки, реклама, банковские выписки…

Через полчаса Алексей Николаевич вошел в знакомую гостиную и осмотрелся. Было тихо, никто не мешал сыщику делать обыск.

В воздухе висел тот недобрый запах убийства, который физически ощущается в таких местах. Но Лыков отмел его и приказал себе сфокусироваться на поисках. И начал, как водится, от двери к окну слева направо.

Методичный обыск – дело долгое, и у питерца ушло на него два с половиной часа. Он сложил добычу на столе и начал ее тщательно изучать. Итак… Многое о женщине говорит косметика, которой она пользуется. Верисгофенское торментиловое мыло ксендза Кнейппа от веснушек, прыщей и угрей, с этикетом. На этикете красовался портрет самого ксендза с благообразным скучным лицом. Модная новинка! Ольга Владимировна, жена сыщика, тоже пользовалась ею. Так же как и кремом от морщин «Метаморфоза». Никаких метаморфоз Алексей Николаевич на лице супруги не замечал, но благоразумно помалкивал. Косметика была дорогой и указывала на то, что, во-первых, кокотка была озабочена своей внешностью. А во-вторых, у нее имелись на это средства.

Особняком лежала палка черного фиксатуара. Это была вещь из мужского мира – не иначе ее оставил любовник.

Далее сыщик взялся за счета. Женщина-врач Зеленская-Дыхно выставила к оплате счет на двенадцать рублей, акушерка-массажистка Зельбст – на двадцать семь. Ого! На бланке Зельбст было указано, что она ездит по приглашению. Что странно, обе женщины принимали по одному адресу: Нижне-Никольская улица, дом Мозжакова.

Третий счет оказался от доктора Розенблата. Он принимал в доме Преображенской по Троицкому шоссе, возле Соборной лестницы. Место было престижное, и счет ему соответствовал: сорок девять рублей. Из бланка следовало, что Розенблат лечит венерические болезни. Вот бы влип Сергей, если бы успел добиться от бабы того, за чем он к ней прикатил!