Поднимаясь по тропе, держал керечесу на изготовку, часто оглядываясь назад, по руслу реки и на окружающие горы. Тигры ведь могут затаиться на скале, а потом и спрыгнуть на голову. Сомневаться не приходилось, эти монстры чем-то питаются, и не обязательно травоядными тушканчиками. Вчера однозначно на кого-то охотились, и явно не на маленькую дичь, раз она так громко визжала.

Тропа привела к громадным каменным осколкам, отколовшимся от скалы, и нырнула между них. Потом резко стала карабкаться на один из осколков с его тыльной стороны в виде вырубленной в камне крутой лестницы. А когда человек взобрался наверх, его взору открылась небольшая трещина в скале. К ней можно было пройти лишь по острой грани всё того же осколка, и не иначе. Вдобавок с данной точки, стоя над лестницей, можно было отлично просматривать все ближайшие подходы и сто пятьдесят метров береговой линии вдоль русла. Отличная наблюдательная позиция, из которой можно рассмотреть любого притаившегося хищника. Ну а из отверстия, явно ведущего в пещеру, отлично и сама лестница просматривалась.

«Неплохо тут сентеги поработали, – размышлял Кремон. – И судя по их седым перьям, прожили в полной безопасности и довольстве до глубокой старости. Наверняка совершенно не боялись тигров или удачно высчитывали время, когда можно рыбной ловлей заниматься. Правда, в самом водопаде я ни одной рыбёшки не видел, но раз рыба, сохранившаяся в мавзолее, есть в наличии, значит, где-то её выловили. И вряд ли далеко отсюда…»

Ещё раз осмотрел окрестности и подался к скальной трещине. Протискиваясь в неё, заметил следы некоего расширения. Нетрудно было догадаться, что сентегам, с их несколько птичьим корпусом, гораздо сложней здесь пробираться.

Далее тоннель выровнялся, стал шире, потом и выше. Затем вообще плавно перешёл в расщелину, образовавшуюся в глубокой древности после землетрясений. А там и пещера показалась. Что сразу бросилось в глаза, так это ровные и узкие террасы по краям, поднимающиеся, в общем, на трёхметровую высоту. Заполненные землёй, они местами изобиловали кучками прозрачных грибов, каких-то перекрученных, в большинстве засохших стебельков да напрочь ссохшихся пеньков величиной с мужской кулак. Подавляющее пространство подземного огорода пустовало. Видимо, выродилась флора без постоянной поддержки. А может (если судить по пенькам), и сами хозяева к старости резко сократили урожайные посадки.

И в данном месте, достаточно сыром, с витающим запахом перегноя, никто никогда не жил. Пришлось топать дальше. Очередной тоннель вывел в иную, круто наклонённую расщелину. Тропа вела дальше, вполне удобно пересекая образование в нижней его части, но по склону ввёрх уходила иная протоптанная дорожка. Порой и там виднелись следы обработки породы. А далеко вверху, метрах в тридцати, виднелось пятно тусклого, но явно дневного света.

Естественно, что исследователь не мог пройти мимо такого интригующего места и полез не спеша наверх. И не пожалел впоследствии, потому что многое стало понятно после осмотра. Крутой склон позволял добраться до дна некоего провала, углубления между гор. Небольшое, радиусом метров в сорок, оно было окружено отвесными двадцатиметровыми стенами, и внутри его имелся достаточно толстый слой грунта. Вот в этом грунте и выращивалось здешними отшельниками несколько редчайших, не приживающихся во всём остальном мире, деревьев.