Я очень надеялся, что сегодня враг будет валиться от усталости. Мы с Тихим даже ставки делали, только он предполагал, что подобное произойдёт завтра.

Сумерки уже незаметно подкрались и окрасили пейзаж в серые цвета. Солнце скрылось за горизонтом забрав с собой алые краски и делая мир скучным и однотонным.

Лежать в кустах без движения двое суток, тоже сомнительное удовольствие, но если мы выдадим себя хоть малейшим намёком, второго шанса не будет. Нам даже врядли дадут выйти отсюда.

Пока всё шло хорошо. На фланги враги не обращали ровным счётом никакого внимания. Для этого как раз и работали снайпера с фронта, периодически напоминая: с какой стороны находится противник.

Всё же прав оказался я. Уже на третьи сутки люди начали падать от усталости, стоило темноте навалиться на окружающий мир. Но мы продолжали лежать под прикрытием кустарников и наблюдать. То, что вылазка будет сегодня я не сомневался, вот только самый крепкий сон наступает ближе к трём часам ночи. По местному будет начало второй четверти, но сути это не меняет.

— Смотри, часовой отключился, — довольным тоном доложил Тихий по связи, — Лучшего шанса просто не будет.

— Успокойся, — остановил я его прыть, — Ещё рано. Ждём.

— Они скоро завтракать уже начнут, — усмехнулся тот, но дальше спорить не стал.

Небо всё ещё оставалось тёмным, но на горизонте появилась небольшая полоска просвета.

— Пора, — наконец оповестил я людей долгожданной фразой, — Работать парами, один держит ноги, второй бьёт в сердце. Надеюсь никому не нужно объяснять, что будет, если кто-то поднимет тревогу.

В ответ прилетели сообщения, которые можно было расценивать, как «так точно».

Первые движения дались с трудом, тело затекло от долгого прибывания без движений. Но вскоре кровь начала восстанавливать циркулицию, вызывая неприятное покалывание в конечностях. Однако это всё мелочи.

Сотня бойцов небольшими группами, ползком продвигалась в сторону врага. Нам предстояло убить две тысячи человек, это примерно по сорок на каждую двойку. Одно неверное действие похоронит и нас, и всю затею.

Лица перемазаны грязью, чтобы не выделяться на тёмном фоне и только глаза блестят в ночи.

Первыми умерли часовые, даже те, кто всё ещё продолжал бдеть на посту, а остальные в это время ужами сползали в окоп, где ровными рядами храпели вражеские войска.

— На раз-два, — бросил я по связи Тихому и тот молча кивнул, — Раз, два.

Тихий бьёт спящего человека ножом в грудь, а я одновременно с ним прижимаю к земле ноги, которые тут же начало подбрасывать. Переходим к следующему, раз, два, удар в грудь, а я наваливаюсь на ноги.

Тоже самое происходит рядом, двое бойцов действуют синхронно, будто всю свою жизнь только и занимались тем, что вырезали спящих.

Как только человек прекращает дёргаться, Тихий точным движением вскрывает ему горло, на всякий случай в виде контроля. Следующий.

Всё происходит в полной тишине, серые тени осторожно и методично переходят от одного к другому.

Впереди какое-то постороннее движение.

— Так кто-то в туалет собрался, — тут же прилетает сообщение от бойца.