— Почему же? — Подгорный сидел в кресле напротив и так же, как и Реваев, наслаждался «Мартелем».

— Я не люблю состояние опьянения, — объяснил следователь, — оно снижает способность к логическому мышлению.

— Вы всегда стараетесь следовать логике? — улыбнулся Подгорный.

— Пытаюсь, Максим, пытаюсь, — Реваев сделал еще небольшой глоток и отставил бокал в сторону, — однако жизнь порой настолько нелогична, что иногда не знаешь, как поступить. Вот взять, например, это дело по убийству девушек.

— Вы что-то нарыли? — оживился Макс.

— Фу, молодой человек, ну что за жаргон? — обиженно протянул Юрий Дмитриевич, — мы же не бригада землекопов. Мы скорее сеятели.

— Это как? — не понял Подгорный.

— Да, сеятели. Только не те, которые сеют, а те, которые просеивают.

— И что же вы насеяли, Юрий Дмитриевич?

— Мы насеяли, так сказать, фотографию человека, который предположительно был на месте преступления фактически в то самое время, когда было совершено убийство. И что самое интересное, этого человека там быть в принципе не должно было.

— И кто же это? — В голосе Подгорного слышалось нетерпение.

— На фотографиях лица не видно, — полковник почесал кончик носа, — можно делать лишь догадки. Но я запросил кое-какую информацию, и когда получил ее, то мои догадки подтвердились.

— Юрий Дмитриевич, ну не томите, интересно же. — Макс, уже не чувствуя вкуса, залпом допил коньяк.

— Вы даже не представляете насколько, — вздохнул Реваев. Он наклонился к своей черной кожаной папке, лежащей на журнальном столике, с трудом дотянулся до нее. Неторопливо расстегнув застежки, аккуратно извлек из папки несколько листов бумаги. Выбрав один из них, протянул его Подгорному: — Вот, Максим, посмотрите. Вам на самом деле будет интересно.

Подгорный сжимал в руке лист бумаги с распечатанной на нем черно-белой фотографией. Качество печати было не очень хорошим, картридж в принтере явно следовало уже поменять. Сам кадр тоже вряд ли можно было назвать удачным. Камера висела слишком высоко, а лицо человека на фотографии закрывал козырек бейсболки. Но все это было не так важно. Важно было только одно. На этой фотографии была изображена Марина.

Чтобы узнать женщину, с которой он прожил уже одиннадцать лет, Подгорному не нужно было видеть ее лицо. На фотографии была фигура Марины, был ее пуховик, ее бейсболка, в которых она вчера прилетела, на фотографии была его жена.

— Этого не может быть, — пробормотал Макс, обращаясь скорее сам к себе, чем к полковнику.

Реваев, не говоря ни слова, протянул ему еще несколько листов бумаги. Подгорный выхватил их у него из рук и быстро просмотрел один за другим. Электронный билет на рейс из Среднегорска в столицу, обратный билет, посадочные талоны.

— Этого не может быть, — повторил Макс, возвращая бумаги Реваеву, — Марина была в Среднегорске. Точнее, она с подружками была за городом.

— Я и не говорил, что на фотографии ваша жена, — покачал головой полковник, — это вы сами узнали ее, Максим.

— За день до этого она прислала мне фотографии, где она с компанией у бассейна. — Подгорный схватил телефон, приподнялся с кресла, словно намереваясь продемонстрировать снимок Реваеву, потом медленно осел обратно. — Какой же я идиот!