— Понятно, чего уж тут не понять.

Теперь с тобой, Роська. Вляпался ты по самые… э-э уши. — Ходок сокрушенно покачал головой. — Привык ты на ладье жить, настоящей холопьей острастки не знаешь. Спасибо, парни за тебя вступились, может еще все и обойдется. Но! — Ходок выдержал многозначительную паузу. — Пока это дело не разрешится, о выкупе — ни слова! Хозяин может в наказание всю твою длю отобрать, и не поспоришь — он в своем праве. Не отобьют тебя парни совсем, наказание вытерпи. Только потом уже о выкупе речь заводить можно будет. Два раза за одно и то же не наказывают.

— Отобьем! — Мишка вовсе не был так уверен, как старался это показать, но надо было поддержать Роську. — Если надо будет, я свою длю за виру отдам!

— И я тоже! — Добавил Демьян.

— Это, если хозяин захочет виру взять. А если не захочет? — Ходок снова многозначительно помолчал. — Надейся на лучшее, готовься к худшему. Слыхали такую мудрость?

— Есть еще и другая мудрость: — ответил Мишка — делай, что должен, и будет, то, что будет!

— Спорить не стану. — Согласился Ходок. — Ты с князьями запросто беседуешь, купцов иноземных дураками выставляешь, может и с хозяином управишься. Однако, до разрешения дела, о выкупе — молчок.

— Слушай, а Никифор — он с похмелья как, сильно злой? — Мишкин вопрос был, разумеется, чисто риторическим, соответствовал ему и ответ Ходока:

— А кто с похмелья добрый бывает?

— Тогда лучше будет все до завтра отложить. — Предложил Мишка. — Спрятать Роську есть где?

— Решат, что сбежал. — Тут же возразил Ходок. — Спрятать-то не трудно…

— Я слово дам, что с утра его приведу.

— Михайла, тебе сколько лет?

— Да что вы все одно и то же? Сколько лет, сколько лет? Тринадцать, скоро четырнадцать будет!

— И много твое слово стоит? Почему на епископском суде Никифор вместо вас говорил? Ты, конечно, парень лихой, но до полноправного мужа тебе еще лет… Ну, сам понимаешь. Никифор плюнет на твое слово и объявит Роську беглым.

— Не плюнет. — Уверенно заявил Мишка. — Ему с нами жить, и доход он с нашей помощью имел и иметь будет. Ты вот меня беседой с князем попрекнул, да купцом сарацинским, а чего и сколько Никифор с того дела поимеет, представляешь?

— Даже и не берусь, но намек понял: до крайности Никифор дело доводить не станет. — Ходок с интересом глянул племянника хозяина, такой аргументации от тринадцатилетнего пацана он, похоже, не ожидал. — Хорошо, будем надеяться — справитесь. Тогда, значит, так и решаем: Роську до завтрашнего утра прячем, о находке вашей — молчок, разговоры о выкупе — после всего. Осталось последнее. — Ходок неожиданно притянул к себе Роську и заглянул ему в глаза. — Ну, допустим, выкупился ты, что дальше? Куда пойдешь, как жить будешь?

— К ним попрошусь, в воинское учение. Демка сегодня мне сказал, что я достоин.

— Вот оно как… — Роськин ответ тоже оказался для кормщика неожиданностью. — Что, Михайла, и впрямь возьмешь?

— Решать, конечно, дед будет, но думаю, что мне не откажет.

Ходок нахмурился, потеребил пальцами бороду, потом хлопнув себя ладонями по коленям, поднялся с лавки.