— Давно я тебя, Фенька, пасу, а ты еще и этих щенков мне привел, как по заказу!

— Я тебя тоже давно…

Феофан не договорил, взмахнув непонятно откуда взявшимся у него кистенем — таким же, как и у его противника. Удары оба нанесли одновременно, но Феофан как-то умудрился дернуться в сторону и гирька обрушилась ему на плечо, противник же Феофана рухнул с проломленным черепом, не издав ни звука. Над ухом у Мишки свистнул кинжал, и стоявший напротив него мужик забулькал рассеченным горлом. Мишка, опомнившись, схватился за оружие и метнул его в мужика с топором. Тот ловко прикрылся лезвием, но второй кинжал, брошенный Демкой, ударил его прямо в глаз. Мишка выхватил второй клинок. Последний из нападавших уже заносил руку над сидящим на земле Феофаном. Мишень была неудобной — тулуп можно было и не пробить, шея у мужика была короткая и из-под одежды почти не видна. Пришлось бить в голову. Тать охнул, схватившись за рассеченное ухо, и тут воздух прорезал истошный бабий вопль:

— Убивают!!! Люди добрые, убивают!!!

Последний, из оставшихся в живых, бандит, обливаясь кровью, лившейся из разрезанного уха, бросился бежать.

— Ребята… — было видно, что Феофану совсем скверно, вот-вот потеряет сознание. — Свистите, ребята… как можно громче. Три раза, потом два. И опять, пока стража…

Голова его свесилась на грудь, и Мишка еле успел удержать монаха в сидячем положении.

— Что стоите? — Прикрикнул Мишка не глядя на пацанов. — Свистите! Слыхали: три раза, потом два! — Мишка оглянулся и увидел бледное до синевы лицо Демьяна. — Демка, ты чего? Ранен?

Демка вдруг кинулся в сторону и согнувшись у забора изверг из желудка все лакомства, которых успел наесться на торгу.

«Ну да, впервые в человека железо воткнул, а Роська-то что же?»

Мишка поискал пацана глазами и увидел, что тот направляется к зашевелившемуся бандиту с выколотым глазом. Демкин клинок, видимо, не достал до мозга, и мужик начал приходить в себя. В руке у Роськи тоже покачивался кистень, только поменьше, чем у Феофана и татей. Взмах руки и гирька с хрустом проломила висок раненого.

— Ой, убивают!!! — надрывались уже несколько бабьих голосов.

— Роська, свисти!

Воздух прорезал свист, да такой, что испуганно примолкли даже вопившие бабы. Один сигнал, второй, третий… В конце переулка со стороны торга раздался топот. Первой, однако появилась не торговая стража и не толпа зевак. Тяжело отдуваясь, к месту происшествия подбежал недавний знакомец Антип.

— Мишка, что с Феофаном? Живой?

— Живой, ему кистенем вот сюда попало, может ключица сломана, может еще чего…

— Кто?

— Не знаю, мужики какие-то, может Роська узнал?

— Скоморохи это! Которых стража с торга погнала. Я двоих узнал!

Тут наконец, навалилась толпа зевак, а среди них замелькали и торговые стражники.

— Что тут такое! Кто свистел? Антип, чего тут?

— Силантий, знаешь, где скоморохи стоят? — Антип говорил так, словно имел право приказывать десятнику стражи. — Гони своих туда и вяжи всех! Один из них ранен, видишь как кровью наследил? Тащи их на владычный двор, это — не простая татьба, священника убить пытались. Пусть владыка сам и решает! Да сани какие-нибудь достань, святого отца отвезти нужно. Давай, давай, шевелись!