В кабинете остался только один духовник. Лениво ковыряя пальцем в шкатулке, он разглядывал драгоценности.

Витовт вопросительно посмотрел на великого магистра.

— Это мой духовник, от него, как от бога, нет секретов, — поспешил сказать рыцарь.

Литовский князь взглянул на пожилого пастыря и, вздохнув, сел.

— Я пришел за помощью к ордену, — негромко произнес он, положив локти на стол и уперев лицо о ладони.

На немецком языке князь говорил неплохо, изредка примешивая латинские слова.

— Чего ты хочешь от бедных монахов, герцог?

— Голову моего двоюродного брата Ягайлы! — Глаза Витовта зажглись мрачным огнем. — Нет, я хочу получить его живым. Я предам убийцу моего отца мукам, еще невиданным на этом свете.

Князь с жадностью осушил большую чашу бургундского, заботливо налитую духовником, взял из золотого блюда горсть сладкого, крупного изюма.

— Война с Литвой? Это дорогое, очень дорогое дело, мой герцог. Для того чтобы поднять меч, нужно золото. Вряд ли благочестивый капитул согласится на войну. Мы собирались отдохнуть, залечить раны, поднакопить денег. — Великий магистр притворно вздохнул. — Видит бог, прошлая война опустошила наши кладовые.

Желая показать гостю свой перстень, он, разговаривая, поглаживал левой рукой широкую бороду.

— Я беру расходы на себя, — гордо сказал Витовт, — отдам все, до последнего золотого. Моя месть священна.

Великий магистр ликовал. Он стал перебирать в уме, какие выгоды даст ордену союз с Витовтом. В последнем письме, вспоминал магистр, герцог Ягайла упрекал орден в нарушении взятых обязательств. Из письма выходило, что и он, Ягайла, отступает от всех своих обещаний относительно Жемайтии. В общем, письмо можно было понять и так и сяк. Ну, а теперь он, Конрад Цольнер, сможет рассчитаться с ним, поставить его на колени.

— Ягайла и его мать Улиана хотели захватить в плен вашу святость и посадить на цепь, как бешеного пса, — сказал Витовт, желая разгневать магистра.

— Это невозможно! Бог не допустил бы этого! — вскричал Конрад Цольнер.

— Сейчас — да… А если бы ваша святость приехали на реку Дубиссу, сидеть бы вам на цепи в Троках или Вильне.

Магистр промолчал. Стрела князя Витовта попала в цель: рыцарю тоже захотелось посадить на цепь литовского князя Ягайлу. Он посмотрел на духовника. Брат Симеон незаметно показал глазами на Витовта и склонил голову: он поддерживал новый союз.

— Я буду воевать не один, — добавил Витовт, истолковав молчание магистра как нерешительность, — все жемайтские кунигасы пойдут за мной.

— Созовем капитул во имя божье, — словно нехотя сказал великий магистр, — но уверенности у меня, герцог, пока нет. Вряд ли капитул согласится — слишком трудно воевать с Литвой. Ягайла призовет своих русских вассалов…

— Надо неожиданно напасть на Вильню, — горячо предложил князь, — и мы победим. Трокский замок не устоит, я уверен. Но скажите прямо, ваша святость, на какие условия согласился бы капитул?

Великий магистр величественно повел орлиным носом в сторону Витовта. «Сейчас языческий герцог пойдет на все, — думал он. — Месть у огнепоклонников — великое дело. Главное — разъединить Литву, а потом уничтожить по частям».