— А где же твоя лодка?

— Утопла, — беззаботно сказа отец.

— Утопла? — Удивлялась Наталка.

— Да.

— В болоте?

— Да нет, в луже, за околицей.

— В луже, — дочка смеётся и не верит, — чего ты врёшь, да не тонут лодки в лужах.

— Тонут, у кого хочешь спроси, в нее столько саранчи нападало, что она и утопла.

Она начинает смеяться ещё громче.

— Саранча нападала!

И тут же начинает кашлять. Чтобы откашляться, девочка стягивает с лица медицинскую маску, она мешает вздохнуть, как следует. Кашляет и смеётся, после этого он замечает на её маске маленькие красные пятнышки. Она всё ещё смеётся, а он нет. Гладит дочку по голове и ему не до смеха.

— Я ж тебе сказала, отца не будить, — в дверях жена стоит как всегда в своей излюбленной: позе руки в боки, — а ну, марш на кухню.

— Мама, да не будила я его, — Наталка сразу спрыгивает с кровати, с матерью шутки плохи. Накажет.

— Не будила она меня. — Заступается Аким.

Но Настя уже выпроводила дочку из комнаты, садится на кровать рядом с мужем, наваливается на него, разглядывает, словно ищет в лице что-то.

— Ты когда уходишь?

— Поем, да буду собираться.

— Папа, а ты опять на войну? — Кричит из коридора маленькая дочь, стояла видно, подслушивала.

— А ну, марш на кухню, — злится мать.

— Нет, дочка, — отзывается отец, — в болото с учёными пойду. Помогу им жабу поймать.

— А они сами, не могут что ли? — Снова кричит дочь.

— Да куда им, они городские, они в болоте ещё потонут.

— Ну, всё, — мать встаёт, кто-то у меня сейчас получит, — и прежде чем уйти, оборачивается к мужу, — если встанешь, я тебе завтрак уже приготовила.

— Встаю, — говорит Саблин.

Жена уходит. Он ещё валяется в кровати, вставать не хочется. Когда такое было, чтобы он вот так валялся. Да никогда, кажется. Нет у него желания вставать, и собираться в болото. Он не хочет в болото. Разве такое с ним было, хоть раз в жизни? Может и было, просто он никогда об этом не задумывался. Просто вставал и шёл, не раздумывая и не размышляя. Так как делали все кто жил на краю огромных болот и бесконечных пустынь. А тут у него было время, и подумать, и прислушаться к своим желаниям.

Но он всё-таки встаёт, идёт мыться.

Затем на кухню, там сыновья и старшая дочь. Батька входит на кухню все встают, сыновья сдержаны, даже малой серьёзен, а старшая дочь Антонина, та кидается к нему, радостная. Обнимает, прижимается. А Саблин думает, что ей он уделяет внимания меньше чем жене и младшей дочери. Сыны то ничего, они казаки, им положено, а дочери нужно больше внимания. Он обнимает её, она уже высокая, сильная, он говорит ей:

— Ну, дай-ка погляжу на тебя. Да ты у меня красавица вышла.

— А я? — Тут же пищит маленькая.

— А ты самая-присамая… — говорит отец.

— Я самая присамая… — тут же повторяет малая.

Он садится есть, не спеша ест, говорит с сыновьями. Хвалит их, особенно старшего, тот сидит, краснеет от гордости, ему есть чем гордиться. Его пригласил учиться станичный доктор. Это большая честь. Дети наперебой хвалятся своими успехами, только старший молчит, ему хвалиться нет нужды, отец и сам всё про него знает.

Они так бы с ним и сидели, но ему пора собираться.