С находящихся в библиотеке скелетов и чучел были сняты все скрывавшие их покровы. Освещение здесь оказалось более скудным, но Нора увидела, что половина полок опустела, а на полу ровными рядами стояли пачки книг. Пендергаст, лавируя между книгами, подошел к камину у дальней стены и лишь после этого повернулся к ним лицом.

– Доктор Келли, – произнес он, чуть склонив голову, – мистер Смитбек, я рад видеть вас в полном здравии.

– Ваш доктор Блум не врач, а художник, – сказал Смитбек с несколько преувеличенной сердечностью. – Надеюсь, он принимает страховые полисы «Блю кросс»? Мне еще предстоит увидеть его счет.

Пендергаст едва заметно улыбнулся. В библиотеке снова повисла тишина. Но на сей раз ненадолго.

– Итак, почему мы оказались здесь, мистер Пендергаст? – спросила Нора.

– Вам обоим пришлось пройти через ужасные страдания, – ответил Пендергаст, стягивая с рук перчатки. – Через такие страдания, которые большинство людей не смогли бы вынести. И я в некотором роде считаю себя виноватым в том, что вам довелось пережить.

– Именно для таких случаев и придуманы завещания, – вставил Смитбек.

– За последние недели мне удалось кое-что узнать. Многим, увы, помощь уже не нужна. Это Мэри Грин, Дорин Холландер, Мэнди Экланд, Рейнхарт Пак, Патрик О'Шонесси. Но вам полное знание того, что произошло – никто, кроме вас, об этом никогда узнать не должен, – поможет, как я надеюсь, избавиться от преследующих вас демонов.

После этих слов снова наступила тишина.

Первым ее нарушил Смитбек.

– Продолжайте, – произнес он совсем другим тоном.

Пендергаст перевел взгляд с Норы на Смитбека, а затем снова посмотрел на девушку.

– С самого детства Фэрхейвена преследовала мысль о смертности человека. Его старший брат Артур умер в шестнадцать лет от синдрома Хатчинсона – Гилфорда.

– Маленький Артур, – сказал Смитбек.

– Верно, – подтвердил Пендергаст, бросив на журналиста полный любопытства взгляд.

– Синдром Хатчинсона – Гилфорда? – переспросила Нора. – Никогда о таком не слышала.

– Известен также как прогерия. Рожденные нормальными дети вдруг начинают стремительно стареть. Их рост прекращается. Волосы седеют, а затем выпадают. Обычно они лишены бровей и ресниц, а их глаза кажутся непомерно большими по отношению к черепу. Кожа становится коричневой и морщинистой. Все длинные кости теряют кальций. Как правило, еще в юношеском возрасте их тело превращается в тело старика. Они начинают страдать атеросклерозом, у них часто случаются инсульты и инфаркты. Артур Фэрхейвен, например, скончался от инфаркта в возрасте шестнадцати лет.

Его брат увидел весь цикл человеческой жизни, спрессованный в несколько лет непрерывного ужаса. Оправиться от пережитого потрясения он так никогда и не смог. Мы все боимся смерти, но у Энтони Фэрхейвена этот присущий всем страх превратился в навязчивую идею. Он обучался медицине, но через два года был вынужден покинуть учебное заведение за проведение каких-то несанкционированных экспериментов. Я все еще не оставил надежду узнать, в чем именно они состояли. Оставив учебу, он по определению должен был пойти в семейный бизнес, целиком связанный с недвижимостью. Он экспериментировал с пищевыми добавками, сидел на диетах, глотал витамины, лечился на водах в Германии и посещал финскую сауну. Уповая на христианскую догму о вечной жизни, Фэрхейвен стал человеком религиозным, но на тот случай, если его молитвы не будут услышаны, он решил немного подстраховаться. Религиозное рвение он дополнял интересом к достижениям науки, медицины и изучению естественной истории. Фэрхейвен стал финансовым спонсором каких-то малоизвестных медицинских учреждений, финансировал медицинскую школу Колумбийского университета и, конечно, Американский музей естественной истории, Кроме того, он на свои средства основал клинику «Маленький Артур», где проводились исследования редких детских заболеваний.