— Я не знаю, — выдал Жрец и, прежде чем она подняла брови в искреннем изумлении, добавил. — Личная просьба Властелина.

Лимори стало понятно сразу и всё.

Властелин Чу — красная огненная драконица, ключевая фигура в обороне и политике города. Общий Кодекс Вольных Городов отрицал наличие монархии как таковой, в Чу не могло быть короля, но влияние Властелина было определённо по масштабам приближено к монаршему.

Надо отдать должное, доставшаяся им драконица была особой весьма адекватной, сумасбродные приказы не отдавала, а уж на личные просьбы не разменивалась практически никогда. Совершенно очевидно, что для Эу-хения эта ситуация — возможность упрочить своё влияние на Властелина. Сейчас, когда на шахматной доске местной политики появилось много новых игроков, это было особенно актуально.

— Где я могу узнать подробности?

— Властелин всё расскажет вам лично.

Склонив голову, Лимори двинулась к выходу. На сердце стало легко и свободно: она однозначно предпочитала смерть во имя родного города медленному и неизбежному угасанию под лавиной сочувствующих и беспомощных взглядов. Мысль о том, что она успеет принести пользу, утешала и наполняла теплом. Это дорого стоило: в последнее время, как она ни старалась быть сильной, получалось не всегда.

Особенно по ночам... не получалось.

* * *

Ири Алая (в миру — Властелин Чу) была поистине прекрасна. В этом нет ничего удивительного: многоликие в целом редко обладают тривиальной внешностью, а драконы и среди себе подобных выделяются особенной яркостью и почти пугающей притягательностью. Лимори слышала мнение, что красота эта сродни предостережению. Так самые ядовитые змеи всегда красивы и ярки, тогда как безвредные и миролюбивые ужики — незаметны.

Это было хорошей параллелью. Не всё красивое опасно и не всё опасное красиво, но чрезмерная привлекательность должна настораживать. Увы, понятна эта очевидная истина не всем — потому-то столь многие люди без оглядки влюбляются в нечеловеческую красоту, постоянно забывая, что она — всего лишь маска, под которой прячется существо совершенно иной природы, наделённое другим восприятием жизни и иной моралью.

Сама Лимори тоже не была чистокровным человеком — возможно, потому она так ясно понимала цену красоте нелюдей. Что, однако, не мешало ей любоваться.

Вот и сейчас, войдя в кабинет Властелина, Лимори искоса рассматривала прекрасную и величественную женщину, её изредка вспыхивающие багряные волосы, удерживаемые шпильками и гребнями, сложнейший многослойный наряд, струящийся по полу, будто разлитая кровь, изящные, обманчиво-тонкие пальцы, унизанные острыми перстнями, и бездонные, похожие на озёра лавы глаза, в глубине которых то и дело вспыхивали искры.

Властелин тоже разглядывала Жрицу, пристально и оценивающе. Придя к каким-то выводам, она чуть повела ладонью, позволяя говорить.

— Моё имя Лимори, мой Властелин, — она почтительно склонила голову. — Я слышала, у вас есть для меня работа.

— Да, — подтвердила драконица спокойно. — Но вынуждена предупредить: шансов выжить у вас будет немного. Вы можете отказаться, Ведающая.