Все четверо на пару секунд застыли, образовав необычную скульптурную группу, а потом донельзя смущенный увиденным Гай, чтобы хоть как-то справиться с неловкостью, ляпнул:

— Кх... кхм! Майсй, мне кажется или в этой картинке что-то неправильно? По-моему, они перепутали верх и низ, нет? И это... направление тоже.

— Мало ли какие бывают извращения, — красный, как спелая клубника, Майс спиной вытолкал друга обратно за порог и возмущенно фыркнул в сторону Кейроша, прежде чем закрыть дверь: — Я так и думал, что ты ее плохому научишь!

Кириан аж рот открыл от такого наглого заявления, зато у Иллис, все еще сидевшей на нем верхом, приключилась истерика.

— Между прочим, мы ужин принесли! — раздалось из-за закрытой двери. — И это лазарет! Здесь недалеко всякие еще лежат... мелкие с простудой. Отпусти давай приличную девушку и хватит безобразия нарушать!

— Да я... да... кто кого тут еще отпустить должен! — совсем возмутился Кириан, а потом вдруг фыркнул от смеха и бессильно уткнулся лицом в подушку.

Через какое-то время Иллис очень осторожно сползла с Кириана и даже вернула ему пижамные штаны. Но при этом смотрела с таким сожалением, что Кир не выдержал и снова рассмеялся:

— Испорченная девчонка! И это меня обвиняют в развратности!

— Сам виноват, нечего было отращивать такую... такое все! — Иллис смущенно потерла нос и посмотрела на Князя исподлобья. И вдруг призналась: — Я еще не сделала все, что мне хотелось... но ты ужинай! Тебе надо поправляться. А я пошла. Отсюда. От греха. Подальше!

— От греха, от греха, — проворчал Кир, натягивая хлипкую защиту от ее любопытства и собственного возбуждения. — От греха ты можешь на любое расстояние отбегать, а вот от меня не надо.

Он все же встал с кровати, причем довольно бодро, Иллис от него такой прыти не ожидала, и поэтому ему удалось поймать слабо пискнувшую девушку у самого окна, через которое она и собиралась ретироваться.

— Теперь моя очередь... — прошептал Кейрош, притягивая хулиганку к себе и легонечко целуя в губы.

Впрочем, легким этот поцелуй был совсем недолго и прервался только тогда, когда оба почти задохнулись. Иллис высвободилась из его объятий, но тут же снова сама приникла, как маленький ребенок, обхватила его предплечье обеими руками, притягивая к своей груди, словно игрушечного мишку, прижимая... потерлась мокрой щекой о его плечо, в которое уткнулась... и затихла в объятьях. На пару минут ведь можно... а потом она уйдет!

Кириану нравился непокорный, своевольный нрав Иллис, ее живой, острый ум, но, когда в его объятиях она вдруг становилась такой вот растерянной, смущенной и открытой до самого донышка, он испытывал ни с чем не сравнимую радость.

— Илль, ты... Какая же ты... — пробормотал Кир, неожиданно чувствуя комок в горле.

Какая? Что касается Иллис, у него уже давно были проблемы с подбором эпитетов. Смешная, маленькая, трогательная... Всех их недоставало, чтобы описать его ощущения. Новые ощущения, почти каждый раз новые. И вот сейчас... почему он вдруг почувствовал, что держит в руках хрупкий огонек, который нужно оберегать изо всех сил, чтобы не дать ему погаснуть. В нем тепло, в нем — жизнь. Его жизнь.