— Вы только что дали магическую клятву? — спросила я, хотя ответ и так был очевиден.

— Да. Теперь можешь не сомневаться, что я сдержу слово.

— А что произошло бы, если бы вы солгали?

— Меня бы разорвало на части, — беспечно отозвался он, спрятал коробочку и поднялся. — Так мы договорились, Оливия?

— Не смей, Ливи! — крикнул Озриэль и с отчаянием потряс решетку. — Ничего не обещай этому негодяю.

Глюттон Медоречивый и ухом не повел.

Я опустила глаза на протянутую сухонькую ручку, краем сознания отметив, что стул опять куда-то делся, и, несмотря на возражения друзей, пожала ее.

— Договорились, сир Медоречивый.

Один из его перстней больно впился в ладонь. Принц улыбнулся краем рта, поднес мою руку к губам и поцеловал, после чего направился в дальний конец прохода и скрылся из виду.

— Он ушел? — нервно спросила Эмилия. — Этот принц пугает меня до дрожи.

— Кажется, ушел, — сообщила мадам, вытягивая шею и вглядываясь в темноту.

— Че еще за латырь? — спросила Уинни.

— Язык, используемый для научного обозначения растений, — фыркнула Эмилия.

Озриэль стоял и молча смотрел на меня.

— Пожалуйста, не осуждай меня, Озриэль, — взмолилась я. — Сейчас мне нужна ваша поддержка, твоя поддержка.

— Думаю, мое мнение и моя поддержка нужны тебе меньше всего, Ливи. Ты все решаешь сама, — только и сказал он, отошел в угол камеры, где я не могла его видеть, и просидел там до самого вечера, не откликаясь на мои призывы и не произнося ни слова.

Даже от еды отказался и ничего не ответил Магнусу, когда тот пошутил, что если голодовка продолжится, скоро с него начнет сваливаться и эта оболочка.

Во второй половине дня уровень шума снаружи заметно возрос. Сквозь окошко долетал скрип телег и карет, окрики возничих, скороговорки лоточников и газетчиков, соревнующихся за покупателей. Я сидела, бесцельно водя по полу камеры прутиком, который нашла в куче соломы.

— Начали съезжаться гости праздника, — резюмировал Магнус.

Уинни вздохнула.

— К вечеру в «Наглой куропатке» будет не протолкнуться, а гномы не скупятся на чаевые…

— Только об этом и можешь думать, — упрекнула Эмилия.

Мы с Озриэлем не включились в общую беседу.

— Магическую клятву не обхитрить.

Я подняла глаза.

— Что, мадам?

Гномка сочувственно смотрела на меня.

— Не скажу, что доверяю Медоречивому змею, Ливи, но я не понаслышке знакома с магическими клятвами. В детстве часто видела, как взрослые скрепляли ими крупные сделки по продаже самоцветов. Если принц дал ее, то нарушить уже не сможет. В любом случае, ты поступила очень мужественно, когда согласилась на сделку ради нашей свободы, поэтому хочу, чтобы ты знала: мы это ценим.

Мне почудилось шевеление из угла Озриэля, но за ним ничего не последовало.

Я взглядом поблагодарила мадам и продолжила рисовать прутиком узоры. В конце концов, особого выбора и не было: на одной чаше весов свобода друзей, пусть и сопряженная для меня с риском лопнуть прямо на месте (я поежилась, вспомнив, как морщился Глюттон Медоречивый, раскусывая пилюлю, и как дергался потом), а на другой — бессрочное заточение здесь без каких-либо перспектив и надежд.