Профессор не пыталась перебивать. А когда он закончил, встала с кресла, приблизилась и положила дрожащую руку ему на щеку.

— Мальчик мой. Бедный запутавшийся мальчик. Как же я страшилась этой встречи…

Якул онемел. Она в своем уме? Неужели не понимает, что притрагиваться к разгоряченному дракону примерно так же безопасно, как к электрической медузе?

Пару мгновений выпуклые серые глаза, кажущиеся огромными за стеклами очков, рассматривали его, и морщинистая рука поглаживала то щеку, то волосы. Следующая фраза заставила его окаменеть.

— Я никогда не бросала тебя, только не в мыслях.

А потом профессор встала на цыпочки и крепко обняла его. Макушка уперлась ему в подбородок, а седой пучок пощекотал нос. Минуту Якул стоял, не в силах пошевелиться, и наконец медленно осторожно обнял ее в ответ.

— С Хезарием мы встретились, страшно сказать сколько лет назад. Мне едва стукнуло шестнадцать, и я приехала погостить к тетушке в Потерию. Столица показалась мне тогда чем-то сказочным и необыкновенным: повсюду высоченные в несколько этажей дома, суета, народ спешит во все стороны, подводы мчатся, едва не сбивая с ног. В то время твой отец еще учился в Принсфорде…

Якул думал, что его уже ничем не поразить, но это!

— Мейстер… учился там? Но я думал, что ни один дракон…

— Ни один дракон до него и ни один после, — кивнула профессор — называть ее матерью, даже про себя, пока не выходило. Тут нужна тренировка. — Но Хезарий всегда отличался бунтарским духом, поэтому презрел запрет родителей и поступил в Академию. Учился он, кстати, на факультете романтиков. Тогда их еще именовали так, «ранимых» прибавили позже, когда предъявляемые к мужьям стандарты изменились, и душевная тонкость стала восприниматься девами больше как изъян.

Она ненадолго замолчала, подбирая слова, чтобы нанизать их на нить воспоминаний.

— Это была любовь с первого взгляда, предопределение, из тех, что один раз и на всю жизнь. Хотя на свидании я сразу заявила, что он самый несносный дракон из всех. — Женщина мечтательно улыбнулась, закуталась плотнее в плед, который Якул ей принес, и отхлебнула из чашки. — Это был его заключительный год обучения. Оба понимали, что рано или поздно он закончится. Да и тетушка намекала, дескать, гостям негоже задерживаться на полгода. Тогда-то твой отец и предложил вместе бежать.

— Бежать? — удивился Якул. — От чего?

Профессор удивилась в ответ:

— От правил, конечно. Осуждения… Некоторые вещи никогда не меняются. Драконы женятся на драконах, люди на людях — таков устоявшийся порядок вещей. Наверное, традиции так долго существуют, потому что всем нам безопаснее прятаться за порядком. Спокойнее жить, когда знаешь, что в мире есть что-то вечное, незыблемое. Изменить традиции не в нашей власти. Единственное, что мы можем, это изменить свое отношение к ним.

— Ну, хорошо, и на что вы собирались жить?

— Хезарий сказал, что станет странствующим музыкантом. Мы будем ездить по свету и зарабатывать на жизнь его талантом.

— Нет у него никакого музыкального таланта. Равно как слуха и голоса.

— Я сказала ему то же самое, — рассмеялась профессор. — Но в молодости все это не имеет значения. Привычка подстраховываться появляется с возрастом. Когда они, — женщина тронула толстую роговую оправу очков, — меняют цвет.