– Дело вовсе не в принципах, мой дорогой Джордж… Дело в Анне. Эта дурнушка всегда была любимицей отца… – В голосе Изабеллы отчетливо зазвучали нотки ревности.

Старшая дочь была права. Делатель Королей действительно боготворил младшую дочь, а старшую – просто любил. И в эту минуту Ричард Невиль думал именно о своей гордой малышке, и сердце его замирало в груди: как она там?

Конечно, он оставил свою любимицу под надежной защитой, вернее, под самой надежной из всех ненадежных – под кровом аббатства, под защитой Церкви. К тому же Уорвик знал, что Эдуард, какими бы ни были их отношения, по духу – рыцарь; он не посмеет мстить невинной девушке.

Так ли уж не посмеет?! «Господь Всемогущий, защити мою малышку от зла… Спаси ее… О девочка моя, что же тебя ждет?»

Король Эдуард действительно был страстно влюблен в свою королеву. Он превозносил ее, не расставался с ней и был безмерно счастлив, потому что большинство англичан были довольны, что корона оказалась на голове их соотечественницы, а не досталась иноземке. Ибо многие еще помнили ту ненависть, какую вызвала к себе француженка Маргарита Анжуйская.

Красивая бедная вдова быстро освоилась с новой, царственной, ролью. Прирожденный ум и рассудительность удерживали ее от того, чтобы кичиться своим положением, вызывая негодование знати. Вместе с тем Элизабет обладала тонким искусством польстить, а самых ярых противников сумела либо задобрить богатыми дарами, либо умиротворить, а иных – и припугнуть. К тому же, чтобы создать себе опору, она старалась приблизить ко двору своих родственников и, ластясь к Эдуарду, добивалась для них титулов, должностей и земель. В этом был резон: новая знать будет куда более верна, нежели старые аристократические роды, и таким образом многочисленные Вудвили и Грэи прочно обосновались при дворе, оберегая интересы королевы и ее венценосного супруга.

Даже когда вместо ожидаемого наследника королева родила дочь, это не уменьшило любви и восхищения ее супруга. Маленькая принцесса была названа в честь матери – Элизабет, и в городе Йорке по случаю ее крестин устроили грандиозное празднество. Пиршества, балы, охота сменяли друг друга. По вечерам жгли праздничные огни, а из королевских погребов выкатывали бочки эля для бесплатного угощения всех желающих. Венцом празднеств должен был стать великолепный турнир, на котором английские и иноземные рыцари собирались продемонстрировать свое воинское искусство и доблесть.

Турнир назначили на последние числа февраля, когда установилась мягкая, сухая погода. На поле перед воротами Сент-Мэри-Джуниор было устроено ристалище. По обеим сторонам поля установили помосты и амфитеатры с ложами, которые могли вместить множество зрителей. Между ними простиралось обширное пространство, огороженное частоколом, – арена, где должны состояться поединки.

За день до турнира по городу и его окрестностям ездили разряженные, как райские птицы, герольды, дуя в посеребренные трубы и призывая всех желающих поспешить на рыцарские игрища. И едва только первые лучи солнца позолотили небосвод, толпы зрителей двинулись в сторону ристалища.