Все это выглядело больше чем странно. Однако Рогман находился не в том состоянии, чтобы решать какие-либо загадки. Просто его разум машинально отметил обилие разложившихся тел и мох, что медленно, но неумолимо превращал эти останки в почву…

Везде, где присутствует свет, там буйствует жизнь. Пусть такая, из лишайников, мха, но все равно жизнь… Ее ростки настырно пробиваются повсюду, где есть чем питаться и к чему тянуться…

Рогман полз, ощущая ладонями выпирающие из зловонной почвы кости, иногда рука оскальзывалась на чьем-то дочиста обглоданном крысами черепе…

«Рожденный из грязи… В грязи и подохну…» – с отчаянной, обреченной злобой подумал он, упрямо подтягивая огрузневшее тело на подламывающихся руках.

…Как-то раз, много лет назад, он осмелился спросить у Эргавса о тайне своего рождения.

Управляющий Полями в тот день пребывал в хорошем расположении духа и, наверное, потому не избил любопытного раба-приемыша, а просто взял того за шиворот ветхой одежды и молча поволок к окраинам полей, где в стене Мира в одном из тупиковых тоннелей зияла безобразная трещина, из которой сочился блеклый красноватый свет.

Протиснувшись внутрь, Эргавс грубо толкнул уже пожалевшего о своем любопытстве мальчика к подножию старого Алтаря с выбитым оком и хрипло, отрывисто пролаял:

– Ты родился из грязи, клонг!.. Этот Алтарь исторг тебя в наказание мне!..

– П-поочему? – задыхаясь от страха, спросил Рогман, с ужасом взирая на изувеченный Алтарь и притаившуюся рядом с ним голодную Пасть.

– Обращаясь к Падшим Богам, я пожалел для них каплю своей крови, – неохотно признался Эргавс, плюнув на пол. Затем нагнулся и подобрал пригоршню осклизлых от поселившейся тут плесени обломков.

– Вместо того чтобы напоить Алтарь жертвенной кровью, я накормил Пасть вот этим! – Он брезгливо разжал пальцы, и мусор вернулся на место, рассыпавшись по грязному полу. – В отместку за жадность обиженный Алтарь исторг тебя… – Эргавс оценивающе посмотрел на Рогмана и снова с досадой сплюнул. – Теперь я вынужден кормить никчемного раба… – зло заключил он, покосившись на мертвый Алтарь.

В тот момент Рогману стало жутко.

В этом грязном, освещенном тускло-красным светом помещении умерла его единственная надежда, которую он тщательно лелеял в глубинах своей души. Его тело хоть и было лишено голубого подшерстка, но все же походило на тела других этнамов, и маленький Рогман, слушавший разные злые пересуды за своей спиной, в глубине души действительно надеялся на какую-то тайну, связанную с Высокородным этнамом, что случайно согрешил с самкой из Младшего Народа. От такого дикого кровосмешения действительно мог родиться ребенок сродни Рогману – похожий на этнама, но без волос на теле и с иной формой глаз…

Теперь, после слов Эргавса, безумная надежда, что теплилась в душе замученного непосильным трудом ребенка, умерла окончательно и бесповоротно…

«Рожденный из грязи»… Это клеймо он будет носить всю свою жизнь. Не этнам, не сентал и даже не полукровка, а чудовище, исчадие гневного Алтаря, злая шутка Падших Богов…

…Задыхаясь и хрипя, Рогман все же дополз до подножия баррикады, но тут его ждало неприятное открытие: втолкнув свое непослушное тело в узкий проход, прожженный в незапамятные времена адским пламенем, он с отчаянием обнаружил, что внутренний дворик, расположенный за укреплением, пустует…