– А как же! – пылко отозвалась Элен. – И я доверяю. Доверю ему свою жизнь, если придется. Он замечательный. Он обещал прийти сюда, если мне станет страшно.

Сиделка достала сигарету из портсигара и, не зажигая, сунула ее в уголок рта.

– Ага. Может, и приглашать не придется, – усмехнулась она.

Элен собралась уходить.

– Не смею вас больше задерживать, – промолвила она. – По-моему, вы не в себе.

Сестра Баркер схватила ее за руку.

– Вы меня боитесь!

– Не боюсь.

– Что вы обо мне думаете?

– По-моему, вы очень самонадеянная… и умная!

– Не дура?

– Что вы, ничего подобного.

– Тогда вот что я вам скажу, – объявила сиделка. – Если вы сами в здравом уме, то прислушаетесь. Вне обострения этот безумец ведет себя вполне нормально. Поэтому никто ничего не подозревает. Вполне вероятно, сегодня вы с ним познакомитесь. Это будет самая большая неожиданность в вашей жизни. И – последняя.

Сердце Элен застучало вдвое быстрее, голова пошла кругом, а сестра Баркер вдруг резко выросла и превратилась в огромную белую колонну. Элен теряла связь с действительностью. На ее глазах мир претерпевал страшные метаморфозы. Она больше не знала, кому доверять, чему верить: друзья выдавали себя за врагов, и она не понимала, к кому обратиться за поддержкой.

Самое страшное, что доктор Пэрри говорил с ней столь же цинично. Она представила, как меняется его лицо: улыбку сменяет гримаса, а глаза вспыхивают кровожадным огнем.

Пелена спала с глаз Элен, когда сестра Баркер зажгла сигарету. Видение рассеялось, как пыль, ибо на смену одному страху пришел другой: в пламени спички она увидела бритую мужскую губу.

Потрясение возымело на Элен обратный эффект: она тут же успокоилась и собралась. Теперь она знала, с чем бороться, а не мучилась кошмаром неизвестности. Тут было над чем поломать голову! Скользнув по затемненной Синей комнате к выходу, она спустилась в холл.

Хотя единственное окно холла, расположенное почти под потолком, зловеще дрожало, здесь Элен было спокойней, чем в гостиной и комнате отдыха. К тому же отсюда она могла наблюдать за лестницей и остальными частями дома. Ее также согревала мысль, что при необходимости она докричится и до профессора, и до мисс Уоррен.

Девушка присела на нижнюю ступеньку, уперлась подбородком в ладони и стала обдумывать свое положение. Самое главное, сестра Баркер – точно не маньяк: у нее есть железное алиби. В худшем случае она выдает себя за другого человека и может оказаться сообщником маньяка.

Тогда за ней нужно внимательно следить, чтобы при первой возможности – как только наберется достаточно доказательств – сообщить о ней полиции. Элен предположила, что уж четыре взрослых здоровых человека с ней – или с ним – справятся. А вот убедить Уорренов будет непросто.

В принадлежности сестры Баркер к слабому полу первой усомнилась миссис Оутс. Возможно, эту крамольную мысль ей нашептала бутылка бренди; Элен больше склонялась к мысли, что сиделка – грубая и завистливая женщина, которую природа обделила красотой. Тот факт, что сиделка бреется, можно сбросить со счетов, поскольку усики – не такая уж редкость среди женщин.