Фред сделал несколько больших глотков «гартура» и оценивающе закивал.

— Классно, правда? — спросил Рем, лицо которого зарумянилось, а глаза сделались добрее.

— Хороший «гартур». Гайками, правда, немного воняет, но совсем чуть-чуть.

— Ну какой «гартур» не воняет гайками? — возразил Рем.

— Понежский не воняет.

— Понежский «гартур» не укупишь. Такие цены дерут, что даже страшно…

Так, перекидываясь ничего не значащими фразами, Фред и Рем незаметно для себя вдруг оказались в конце беседы, однако все еще не имели никаких свежих идей, а идеи им были нужны, ведь они находились на задании.

— Ну что, Рем, надо что-то думать, — заметил Фред, вертя в руках опустевшую фляжку. Она, конечно, скрасила его утро, но для полета творческой мысли места в ней было маловато.

— Да я думаю, Фред, думаю, но ничего не придумывается.

— Надо было спать до упора, а не вскакивать чуть свет…

— Наверное. Но теперь уже ничего не исправишь, надо так чего-то выдумывать — на сухую…

Они помолчали, думая об одном и том же. Затем Фред достал коробку конфет и предложил:

— Хочешь?

— Давай. Говорят, шоколад стимулирует чего-то там…

— Деятельность. Умственную.

Они поели конфет, однако нужные мысли все никак не приходили. Из-под крыльца магазина выбрались две крысы и принялись проверять разбросанный мусор.

Фред хотел что-то сказать по этому поводу, но сказал иное:

— А давай, может, по чуть-чуть для творческого мышления? А то ведь шоколад, он стимулирует, но его же еще и подтолкнуть к этому надо.

— Я не возражаю, Фред. Тем более придумать что-то все равно нужно.

Они открыли коньяк и после пары тостов стали уже перебирать какие-то варианты, время от времени сбиваясь на посторонние темы, особенно когда мимо проходили женщины.

Наконец бутылка коньяка опустела, Фред забросил в рот несколько последних конфет и, махнув рукой, сказал: — Впевед, Эм…

— Куда?

— Давай по какоу-нибуфь увице…

Пока напарник прожевывал конфеты, Рем вывел машину на улицу, и они поехали вдоль замусоренных тротуаров, на которых ошивались какие-то бездельники, а приличные люди не попадались в принципе.

— Ну вот, — внятно произнес Фред. — Что значит благородный напиток — сразу полная ясность.

— Правда? — с надеждой в голосе спросил Рем.

— Правда. Притормози возле вон тех ублюдков, на углу…

— Ты уверен, Фред?

— Да, Рем. Как никогда раньше.

Едва Рем остановил машину напротив четверки подозрительного вида юнцов, Фред подхватил с заднего сиденья чемоданчик и, выйдя из машины, направился к ним.

— Эй, вонючки! — приветствовал их Фред. — Айда за мной, дело есть…

И зайдя за угол, он скрылся в пропахшем мочой переулке, а четверка бездельников повыхватывала ножи и, трясясь от негодования, побежала следом.

Рем вздохнул и покачал головой. За Фреда он не переживал, тот был тертым орешком, но что можно выжать из этих наркоманов?

А Фред уже ждал их в провонявшем переулке и, едва они выскочили из-за угла, распахнул чемодан.

— Итак, братишки, кто поможет мне сбыть эту штуку, получит пятьдесят лир!

— Ты это… назвал нас воняющими, так? — уточнил один из четверых, которого Фред сразу прозвал Гундосым и отвечать ему не собирался. Двое других смотрели на фоноскоп, как морские свинки в нотную грамоту, и только четвертый бездельник, светловолосый, с темными тенями под запавшими глазами, осмысленно посмотрел на муляж, а затем показал свой нож и сказал: