Отправился я, в общем, шататься по городу. Это хоть и то ещё приключение – в моём-то состоянии, когда болит, кажется, буквально каждая частица тела! но всё же лучше чем тот кошмар, который возникает при пребывании в неподвижности.

Три круга, сделанных мной вокруг центра Гармина, чуть смирили меня с существующей жестокой реальностью. Почти привык я к ломающей меня мучительной боли… А заодно проникся просто пламенным желанием хоть как-то поквитаться за свои муки с теми, кто в них виноват… Ну и взялся, само собой, воплощать это дело в жизнь…

Пребывая в несколько сумеречном состоянии рассудка, я без каких-либо изысков – как безголовый, совершенно не думающий о последствиях выпивоха, а не приличный вор, подломил закрывшуюся уже лавку Тьери Лупса, что занимается продажей охотничьих трофеев. Залез туда, значит, и изуверски попортил несколько выставленных в зале чучел хищных кошек – безжалостно откромсав им уши и хвосты! И убрался в спешке – так как моё проникновение в лавку не осталось незамеченным.

Следующим местом, куда я заглянул, стала лавка писчих принадлежностей старика Були. Открытая ещё к счастью. А то бы я намучился, ища нужные мне чернила… Ну а ещё я заглянул в столярную мастерскую, где, не мудрствуя лукаво, приобрёл целый горшочек быстро схватывающегося клея…

Со всем этим добром я отправился в таверну "Баттели". Преспокойно поднялся в комнату варгов – никуда не девшихся за это время и всё так же мирно спящих. А потом… потом я отомстил им за всё! За все пережитые мучения! Несмываемыми чёрными чернилами нарисовав им премиленькие носики-кнопки и наишикарнейшие усы-вибриссы! А затем приклеил юным хищницам кошачьи ушки и хвосты! Брюнетке-Мирре – отхваченные от пантеры, а двум блондинкам – от тигра и леопарда.

Получилось просто замечательно на мой взгляд! У меня даже боль отступила при виде этого великолепия!

А совсем хорошо мне стало, когда я заметил, что в комнате как-то посветлело…

Высунувшись тут же в окно, я с нескрываемой радостью обнаружил, что полуночную тьму сменила уже предрассветная серая хмарь. Ещё немного, и восток зарозовеет, предвещая восход солнца!

Забравшись на подоконник раскрытого окна с ногами, я принялся с нетерпением ожидать сей замечательный миг.

Рассвело… И я, радостно улыбнувшись, невзирая на отступившую, но ещё дающую о себе знать боль-ломоту во всём теле, торжествующе выдохнул:

– Вот и всё!

Испытывая небывалый подъём духа, я быстро крутнулся по комнате – заметая, так сказать, следы. Всё оружие клыкастых я собрал и засунул под кровать – там они не сразу его обнаружат спросонья. Самих юных хищниц – развязал. И, избавив от кляпов, уложил на постель. Собрал все свидетельства моего пребывания здесь, намереваясь забрать их с собой. Ну и, счастливо улыбаясь, покинул логово варгов. Не забыв напоследок пройтись быстросхватывающимся столярным клеем по прилегающей к коробке кромке двери – крепкой, дубовой, какую без тарана и не вышибить, пожалуй!

Закрыв затем ещё нумер со спящими кошечками на ключ, я, посмеиваясь, покинул таверну. Выйдя на крыльцо, посмотрел по сторонам и направился к близлежащей мусорной вазе. Куда и покидал тряпки-кляпы, куски бечевы, да все эти художественные принадлежности. А заодно туда же отправился и ключ…