Гонгур, храм Белой Богини. 244 год, 274-й день.

Лицо жреца Хингра было гладким и твёрдым на вид, как полированный рог. Тонкие бескровные губы, сжатые в узенькую полоску, говорили о надменности и осторожности, плотно прижатые к черепу уши - о коварстве. Глаза не говорили ни о чём. Казалось, жрец каким-то непостижимым способом стёр в них всякое выражение. Он просто смотрел на собеседника - спокойно, без раздражения, но и без той приветливости, которая обычно присуща служителям Добра.

- Я бы не стал беспокоить вас лично, почтеннейший, из-за столь малого дара, - Сервин показал на увесистый мешочек с золотом, доброхотное пожертвование Храму и его служителям. - Но мне нужно было сказать вам несколько слов. Наедине.

- Я весь внимание, - жрец чуть наклонил голову. Солнечный зайчик пробежал по гладко выбритому черепу.

Они стояли на высокой террасе храма Белой Богини и смотрели на закат. Солнце, нависшее над Гонгурским хребтом, окрашивало остывающую долину в цвет кифа. Воздух пах мёдом, ленью и тоской, как это бывает в землях, расположенных вдали от моря.

Далеко внизу виднелась белая лента дороги, по которой двигались разноцветные пятнышки - то были всадники на единорогах. Иногда появлялась повозка или крытый экипаж.

Сервин подумал о том, как мудро расположен храм: высоко на горе, но в то же время вблизи торгового тракта. Не нависая угрожающе над дорогой, он притягивал взоры, одновременно близкий и далёкий. Храм не вымогал внимания проезжающих мимо - он милостиво разрешал оказать честь богам и доставить радость себе. Многие сворачивали на неширокую тропинку, ведущую ко внешним вратам - хотя бы для того, чтобы почитать изречения Аристокла на стелах, бросить несколько монет в храмовый сосуд, и задуматься о совершённых ими добрых делах.

В отличие от чёрных храмов Справедливости, получавших плату за участие в судебных разбирательствах, белые храмы жили за счёт доброхотных даяний: согласно учению мудрецов, служение Добру предполагает бескорыстие.

- Я хочу дать несколько советов, - собрался с мыслями Сервин. - Как вы знаете, - он выделил голосом последнее слово, - хороший совет, данный вовремя, может стоить очень дорого.

- Совет купца дороже золота, - вежливо улыбнулся Хингр. Улыбка у него была приятная, но Сервину она чем-то не понравилась. Так улыбаются люди, заранее уверенные в своём превосходстве над собеседником.

- Буду краток, - приступил Сервин. - В последние годы вы, Хингр, как проповедник, получили большую известность. Да, известность...

- Совершенно незаслуженную, - ввернул жрец.

- Вполне заслуженную, - голос купца помимо его воли прозвучал саркастически, - ваши проповеди против наук и исследования природы воистину замечательны. Однако, я купец. И я хорошо знаю, что даже самый лучший товар продаётся только тогда, когда на него есть спрос. Это относится и к идеям. Люди охотнее слушают то, что хотят услышать...

Улыбка сошла с лица жреца. Тонкие губы вновь сжались в упрямую полоску.

- Я не берусь судить, в каких тайниках сердца вы читаете, столь удачно произнося свои речи и каждый раз попадая в цель, - Сервин сделал паузу после сложно закрученной фразы. - Однако, так сложилось, что я могу вам сообщить кое-что о том, к чему потянутся сердца завтра.