– Правда ли то, что артиллерия русских линкоров более дальнобойная?

– Да, это так. Но, во-первых, стрелять на подобные расстояния по точечным целям, коим является корабль, абсолютно бессмысленно, поскольку всерьез можно рассчитывать на приемлемый процент попаданий только на объекты размером с небольшой город. А во-вторых, платой за подобную избыточную дальность обычно бывает снижение скорострельности.

– То есть тот факт, что в первую половину сражения русский флот вел огонь, находясь вне пределов действия германских орудий, не сыграл решающего значения?

Джеллико усмехнулся.

– Думаю, что если попадания в немецкие линкоры и были, то они носили случайный характер. Командующий Гранд-Флитом адмирал Дэвид Битти может подтвердить мои выводы своим экспертным мнением практика.

Тот встал и согласно кивнул.

– Да, джентльмены, эффективность огня на таких дистанциях имеет пренебрежительно малые величины. Конечно, на Балтике, в условиях хорошей видимости и с учетом безветренной погоды вчерашнего дня, эффективность огня могла быть выше, но ни при каком раскладе в цель не могло попасть более одного процента от выпущенных снарядов. А учитывая, что целей было множество, то в реальности огонь русского флота имел лишь демонстративный беспокоящий характер, не более того.

– Благодарю вас, адмирал.

Битти сел, а Ллойд Джордж вновь обратился к докладчику:

– Какова, по-вашему, роль и заслуга авиации в этом сражении? Я слышал, что русские применили ее в огромном количестве.

– Какую-то роль она, конечно, сыграла, но не решающую. Потопить линкор аэропланом довольно непростая задача. Максимум можно повредить какие-то надстройки и батареи легких орудий, но на ходе боя налет не может сказаться критическим образом. Гибель всего командования на «Мольтке» лишь роковая случайность. По существу, как мне представляется, применение авиации против линкоров было ошибкой русского командования. Пусть принесшей удачу, но ошибкой. Бомбить нужно было транспорты с войсками, то есть объекты, достаточно большие по величине, но в то же самое время объекты, для которых единственное попадание достаточно тяжелой бомбы может стать роковым.

– А торпеды?

– Торпеды на аэропланах не обладают достаточным зарядом взрывчатого вещества, чтобы серьезно повредить линкор, а уж попасть в него задача отнюдь не такая простая, как может показаться. Скорее, использование торпедоносцев было призвано оказать психическое давление на экипажи линейных кораблей. Ну и в какой-то мере – жест отчаяния русского командования. Что касается выводов из этого сражения, то, как нам представляется, определенные коррективы в наши планы и систему противоаэропланной защиты кораблей необходимо внести. Бомбардировщики и торпедоносцы становятся все больше и все тяжелее, а значит, придет время, когда линкорам и крейсерам придется опасаться удара с воздуха всерьез. Поэтому сейчас разрабатывается программа перевооружения действующих кораблей дополнительными скорострельными противоаэропланным орудиями и пулеметами, а также создание специализированных кораблей на базе эсминцев и легких крейсеров, которые будут иметь в основном задачу прикрытия эскадры от воздушных атак. Ну а подводя итоги этого сражения, я хочу заметить, что ничего неожиданного не произошло. Да, разгром удивительный, но если разобраться, то вполне объяснимый, и по факту все, как всегда, свелось к эскадренному бою линкоров, в котором в силу случайностей и обстоятельств у русских оказалась выигрышная позиция, чем они с успехом и воспользовались.