За первой линией зданий, рядом с замерзшим прудиком медленно оседал в тучах пыли маленький дом – на обвалившийся угол наползала крыша, крытая новой черепицей. Из развалин раздавались испуганные вопли и странный шипящий звук.

Заспанные соседи уже засуетились – накинув кое-какую одежонку и наспех обувшись, выскакивали из домов кто с лопатой, кто с ломиком.

Подбежавший одним из первых Виньогрет придержал мужика, собиравшегося ломом расширить трещину в куске стены.

– Подожди, уважаемый, – сказал он, отстегивая молоточек, – надобно понятие иметь, кто там и как развал разобрать, чтобы народ не побило! Кто там живет-то?

Он принялся простукивать стену. Толпа людей, собравшаяся за его спиной, терпеливо ждала – кому в таких вопросах верить, как не гномам?

– Да девчонка-целительница с супружником, – подал голос кто-то из толпы, – ваши соотечественники, уважаемый мастер!

Цеховой старшина, запоздало удивившись, подал знак тем, у кого были ломы. Собственноручно прихватил край кровли, приподнял. «Соотечественники» предпочитали селиться ближе к кварталам, в которых издревле работали – ювелиров, механиков. Строились кучно, сохраняя этническую близость, соблюдая традиции и ритуалы родины. Что за отступники поселились на отшибе?

В темноте загорелись два желтых пугающих огня. Виньогрет едва не выронил крышу. Однако дневной свет, скользнувший внутрь, осветил лобастую голову, длинное пятнистое тело. Бугрились мощные мышцы, удерживая вес камня. Тигрица шипела от боли, но не сдавалась. «Детей бережет, что ли?» – мелькнула у Цехового старшины мысль. И другая: «А эта вообще откуда, коли речь шла о гномах?»

К нему подоспели на помощь. Сообща приподняли крышу, растащили остаток стены. Из-под брюха тигрицы, мигая присыпанными пылью и оттого белыми ресницами, прямо в душу Виньогрету глянули… родные голубые глаза.

– Виньовинья? – растерянно прошептал он. – Доченька!

Страх во всегда кротком взгляде младшей дочери разбудил гнев в отцовской душе. Сбежала ведь, паршивка, не подумав о нем! Сбежала с простым мастером, много старше себя годами, навоображав себе неземных любовей!

Зарычав, Цеховой старшина отпустил крышу и выдернул гномеллу из обломков, как пробку. Прежде чем опустить тяжелую длань на непокорную задницу, обтянутую дурацкой серой мантией целительницы, спешно ощупал руки-ноги – нет ли переломов?

– Отец, – завопила Виньо, когда на нее градом посыпались болезненные шлепки, – прекрати сейчас же! Я – свободная женщина!

– Торусова плешь ты, а не свободная женщина, – зарычал гном, методично вколачивая знания в крепкие ягодицы непокорной. – Запру пожизненно на нижних уровнях!

Желтый вихрь сбил его с ног, выхватил из рук заревевшую во весь голос гномеллу и в несколько прыжков скрылся между домами.

– Куда? – заорал Виньогрет. – Стоять!

Но только беглецов и видели.

Испуганные сценой люди, обходя Цехового старшину стороной, продолжили разбирать завал – мало ли кто там мог остаться? Вещи складывали кучкой рядом. Подоспел квартальный патруль, был составлен протокол о происшедшем. А Виньогрет все стоял, сжимая в пальцах рукоять молоточка до тех пор, покуда не сломал ее.