И ведь нет никакой возможности противодействовать ни подразделениям «spetsnaz», ни действиям парашютистов, ни местным маки, ни даже мальчишкам, вооруженным лишь гаечными ключами. Во Францию невозможно перебросить ни одного немецкого солдата, британцы и прочие европейцы ненадежны, а ренегаты из местных, которым некуда отступать, слишком трусливы и в большей степени озабочены сохранностью своей шкуры. Дополнительных контингентов немецких солдат, надежных во всех отношениях, Германии взято неоткуда, так как все людские ресурсы уже сожрал проклятый Восточный Фронт. Если на территории Рейха к обеспечению безопасности еще как-то возможно привлечь гитлерюгенд, фольксштурм, союз немецких девушек и прочие военизированные организации, то на оккупированных территориях у руководства сил безопасности нет даже и этого ресурса – а значит, разгул террора и бандитизма продолжится до самого конца. Но еще хуже то, что эти разрозненные оккупационные части не представляют никакого препятствия для армии вторжения. Девятый вал большевистского нашествия просто перехлестнет через них головы, разливаясь мутным потоком по территории Франции, радостно приветствуемый местным населением, немногочисленные помощники Третьего Рейха закачаются в петлях, и, что хуже всего, русские получат возможность нанести Германии удар в спину…

О, если бы он, фюрер, знал обо всем заранее, он оккупировал бы всю Францию еще в сороковом – и непременно убил бы французских недочеловеков всех до единого, чтобы русским солдатам пришлось бы сейчас продвигаться вперед по выжженной пустыне. Какая жалость, что он не отдал приказ убивать всех подряд еще тогда, когда Германия находилась на вершине своей силы… Сейчас, пожалуй, уже поздно проводить такую глобальную экзекуцию; значительная часть французского населения переживет ее в сельской местности, да и в крупных городах тоже будет трудно добиться стопроцентного успеха. В 1815 году сбежавший с Эльбы Наполеон при отсутствии сопротивления и при восторженном отношении местного населения прошел путь до Парижа примерно за двадцать дней. Русские войска движутся немного быстрее – и ко второй декаде июня, в третью годовщину вступления вермахта в Париж, вполне способны вступить в пределы бывшей французской столицы.

Но сейчас фюрер тупо смотрит в карту и не понимает, где можно взять войска, чтобы заткнуть ими образовавшуюся дыру на западе, в то время как на востоке явственно назревает новое наступление большевиков. И никто не может ему помочь: ни Кейтель, ни другие генералы, пока уцелевшие, из той блестящей команды, с которой он начинал эту войну. И самое главное, если даже удастся найти войска, собрав в один кулак фольксштурм, рабочие полки и фраубатальоны, совершенно непонятно, где должна пройти будущая линия обороны. Обороняться по Сене и Луаре уже поздно, к тому же русские обходят эти естественные оборонительные рубежи в верховьях. Маас тоже протекает вдоль направления вражеского наступления, а значит, следует ожидать, что войска противника будут продвигаться вдоль обоих ее берегов. Как это ни печально признать, но собирать войска придется на линии Западного вала