Подошел официант.
— Prosze pana, chcialbym dostac porcje waszych firmowych flakow, salate jakas, czyzby miesna, Cesarz moze byc, — сказал я. — I Zubrowke, dwiescie gram.
Официант повторил заказ и удалился. Я насмешливо смотрел на Кшиштофа.
— Твоего сообщника мы тоже поймаем, — пригрозил полицейский. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке.
— Ага. Скажите, пан Кшиштоф, а если бы я был не из России — вы бы меня так же азартно ловили?
— Конечно, — возмутился Кшиштоф. — Это моя функция! Хотя, конечно, русских я не люблю.
— За что?
— А за все, что было!
— Странно, конечно, — сказал я. — У всей Европы друг с другом постоянно все было, только пыль летела. А не любят только нас… Ладно, это не важно.
Официант принес водку и салат. Я опрокинул рюмку и стал есть.
— Что тогда важно? — напряженно спросил Кшиштоф.
— Что мне делать дальше. Что с вами делать, и вообще…
Кшиштоф не выдержал. Встал, зашел сзади, опустил руку мне на плечо, надавил, пригибая к столу.
Я ел салат. Кшиштоф пыхтел за спиной. Потом забросил согнутую в локте руку на мою шею и попытался сжать.
— А вкусно, — сказал я. — Хотя напихали в «Цезарь» синтетической заправки, нет бы свежую сделать.
— Кшиштоф, не позорься, — тихо сказала Марта. — Ты что, не видишь? Он в функции.
Полицейский отпустил. Отступил на шаг. Неуверенно произнес:
— В какой еще функции… Он убийца, он свою функцию сам разрушил…
— Не знаю, в какой, — сказала Марта. — Только я бы посоветовала его не трогать. А то он скатает тебя в футбольный мяч и закатит под стол.
— Хорошая идея, — хмыкнул я. Накативший во время поединка робота и не-ангела адреналин бурлил в крови. Даже функционал не свободен от физиологии.
Кшиштоф вернулся на свое место.
— Я вообще-то не знаю, зачем к вам пришел, — сказал я. — Ну, то есть знаю… спасибо тебе, Марта.
— За что?
— За рассказ про ангела, который с криком падал с небес на камни. Ты меня спасла, спасибо тебе.
— Всегда запросто, — фыркнула Марта. Ее происходящее скорее веселило, чем пугало. — Так ты кто, Кирилл? Может, ты теперь новый куратор?
— Не-а, — ответил я и опрокинул еще одну рюмку. — Все гораздо смешнее. Мне надо что-то выбрать. И я нахожусь в процессе выбора… вот ведь как сложилось. Марта… а если я стану куратором? Как на твой взгляд, хорошо это?
— Мне кажется, это никакой роли не играет.
— Умница, — сказал я с радостью. — В том-то и дело. Не играет никакой роли. Если есть кто-то главный, то его можно убрать. Свергнуть злого тирана, занять его место… и самому стать тираном, злым, но иначе. Но что делать, если главного нет? Если ни от кого ничего не зависит? Если вся система сама себя поддерживает? Тогда ничего сделать нельзя… Допустим, я куратор…
— Ты не куратор! — раздраженно сказал полицейский. — Марта, ну какой из него куратор? Я согласен, с ним что-то странное, и не надо… спешить с действиями. Я сегодня же пошлю отчет.
— Кому? — заинтересовался я.
— Куратору! Настоящему!
— Голубиной почтой в Шамбалу?
Лицо Кшиштофа налилось кровью, усы встопорщились.
— Письмом! Как всегда пишу! Только на этот раз не про человека, у которого наблюдается способность стать функционалом, не про ссоры и свары, а про… про тебя.