Илларион, сложив руки за спиной, шел молча, погрузившись в свои мысли. Прервав молчание, он сказал:

– Когда это все закончится, я, наверное, перееду жить сюда. Эта необыкновенная лесная тишина, чистый воздух просто лечат душу.

– Вы совершенно правильно сказали, Илларион. Там, в городе, – Крачков кивнул в сторону Москвы, – как в дьявольском котле, кипят человеческие страсти. Ежеминутно совершаются подлости и убийства. Все крутится вокруг денег, власти и влияния. А здесь совсем другая жизнь – тихая, спокойная, чистая. В лесу ты четко понимаешь, как много люди суетятся, напрасно тратят свои силы, энергию, отчего болеют и умирают преждевременно. А некоторые и того хуже, лишают жизни себе подобных.

– Вы знаете, Михаил Михайлович, мне в связи с вашими словами вспомнилось замечательное высказывание Иоанна Златоуста: «Уединение – учитель мудрости. Уединение – небесный рай на Земле». По-моему, лучше не скажешь.

– Да, прекрасные слова, – согласился Крачков.

– А как ваша любимица поживает? – поинтересовался Забродов.

– Белка?

– Да.

– Она меня не забывает. Сегодня утром заглянула в окно. Я вышел, угостил ее хлебом. Затем я долго стоял, глядя, как она играет, прыгая с дерева на дерево. В общем, я здесь у вас отдыхаю, переосмысливая свою жизнь. Это очень полезный опыт. Я становлюсь другим, лучшим человеком.

– Это хорошо, – сказал Забродов.

Они гуляли еще около часа. Когда подходили к «казарме», в кармане Забродова завибрировал мобильный телефон.

– Здорово, Забродов, – раздался в трубке голос Судника.

– Привет, Денис Петрович. Что нового?

– Надо бы нам с тобой сегодня пересечься. У меня для тебя кое-что есть. Думаю, это тебе понравится.

– Хорошо. Давай встретимся на повороте в «казарму», вернее, ты сверни и углубись немного в лес, буквально метров на триста, – уточнил Забродов. – Там я тебя и буду ждать. Устраивает такой вариант?

– Вполне. В общем, я сейчас сажусь в машину и выезжаю. Так что примерно через полтора-два часа буду.

– Договорились, Денис Петрович.

Забродов отключил мобильник и положил его в карман куртки. Заметив вопросительное выражение лица Крачкова, Илларион пояснил:

– Это мой очень хороший, давний товарищ. Проверенный человек. Он мне здорово помогает.

– Ясно. Это замечательно.

– Как я уже говорил, один я бы все это не потянул.

– Но не забывайте, Илларион, что перекрестия прицелов сходятся на вас.

– Этого не забудешь.

– Пойдемте в дом. Как я понял из вашего разговора, у нас есть время, чтобы поесть и попить горячего чая, – предложил Крачков.

– После такой прогулки не откажусь, – улыбнулся Забродов.

Михаил Михайлович порезал копченую колбасу, хлеб, сыр, открыл банку тушенки и выложил ее на тарелку, вскипятил чайник.

– Прошу к столу, – пригласил он Иллариона, подбрасывающего поленья в печку.

Они не спеша и сытно поели, попили чаю с шоколадом. Затем Илларион взглянул на часы:

– Спасибо за угощение, Михаил Михайлович.

– Это вам спасибо. Я ведь только поставил все на стол.

– Вы сейчас здесь за хозяина, поэтому благодарю, а мне пора выдвигаться на исходную позицию.

– Надо – значит, надо.