– Это извини – ограниченно.

Еще не хватало, чехов вооружать.

– А у вас там как? Я имею в виду, с зомбаками?

– Мы их дохлыми зовем. В Городе[8] совсем плохо было, но справились. А в горах чего будет? Там каждый дом – считай, крепость.

Чечен откинулся на стуле, улыбнулся.

– Помню, как-то раз едем по дороге, там кричат – мертвый, мертвый. Мы машину остановили, смотрим – у края поля лежит кто-то… поднимается и падает, поднимается и падает, да. Это у старика Шемшоева сердечный приступ был, он как раз на табачном поле был. Пасынки обрывал. Вот он скатился, умер, а Аллах до конца помереть не дает. А до нас тоже не доберется никак. Мы так смотрели, потом Иса Хайхароев говорит: чего человеку мучиться, давайте пристрелим, и Аллах с ним. А я ему – ты дурак, что ли? Он и в самом деле туповат, не дошло до него, что кровная месть будет. Сын у Шемшоева на базаре, из мужчин в доме только правнук. Ему пистолет дали, сказали – стреляй, если мужчина. Он выстрелил…

– То есть в горах зомби нет.

– Какой зомби, у нас знаешь какие поля есть? Чтобы скосить, надо, чтобы один человек косил, а второй его за веревку держит, иначе упадет. Ничего такого нет.

Как я и думал.

– Так что насчет поставок?

– Это я один не решаю. Переговорить надо.

– Когда? Я бы десять штук винтовок взял.

– Столько нету. Дорогой товар. Три продам.

– А у аварцев что?

– С ними воюем, – чеченец махнул рукой, – они наглые очень стали. Говорят, что мы не правоверные, что мы их землю взяли.

Придурки.

– Так когда ответ будет?

– Ты долго здесь?

– Как минимум день еще.

– Вот ответ и будет. Найдешь меня, а если меня не будет, спросишь отца Ахмеда, Абдаллу. Он меня найдет, я скажу…

Но я уже особо и не слушал – я присматривался и прислушивался. К тем пятерым, что зашли и заняли столик сразу за нами. Все они были вооружены, на четырех из пяти – одинаковое камуфло. И разговоры специфические…

– По сто пятьдесят. Зовсим сказився.

– Он монополию себе сделал. На нас нажирается.

– Ни, так не пойдет. Надо решать.

– Проводнику скажем, он пусть решает. Наше дило малое.

– А чо проводник, мы и сами…

– Рот закрой.

И тут у меня заработала рация – причем срочный вызов.

– Кабан, это Сом, тут проблема у нас.

Черт…

– На приеме.

– Пабло вляпался.

Этого не хватало.

– Где?

– Третий ряд от конца.

– Иду.

Поднялся с места, кивнул чеченцу.

– Прошу простить, дела срочные. Разговор не заканчиваю, и стволы те за мной, до завтра.

Чеченец кивнул.

Когда я дошел до названного места, произошедшее стало мне ясно во всей своей неприглядной красе.

Разводка классическая, даже не представляю, как на нее еще кто-то попадается. Выходишь ты, скажем, из трактира или из вагончика, которые тут местные авторитеты за офис держат – и картина маслом. Кто-то обижает женщину (обязательно красивую) или ребенка. У тебя срабатывают инстинкты, ты вмешиваешься – и тут начинается скандал, а женщина или ребенок вдруг меняют показания. И ты оказываешься кругом виноват, а вокруг тебя – моментально собирается толпа. И чтобы урегулировать вопрос, ты отдаешь деньги, которые у тебя есть, или даешь обещания, которые лучше не давать – прилюдно, только чтобы развязаться с этим. И – попал.