Бесо сидел в кабинете начальника отделения банка, пил чай. Рядом с ним какой-то парнишка был, он тут же подхватился и вышел.

– Доброго здоровья, – сказал я.

Воровское приветствие я знаю – но не скажу.

– Как гонят? – спросил Бесо, прихлебывывая чай.

– Старшой. Иногда Кабаном.

– Старшой… с Ижевска?

– С него.

– Нехорошо там живете… без понятий.

– Как есть.

Бесо прищурился.

– За инфу что дашь?

– Смотря какую.

– Сейчас узнаешь.

Бесо что-то крикнул по-грузински… плохо, кстати, что язык не знаю, может, он крикнул мочилово начинать. Подбежал парень, Бесо ему что-то начал говорить, тот отвечал по-грузински: «Хо, батоно!» Потом убежал.

– Племяш мой внучатый, – прокомментировал Бесо, – дельный парнишка. Компьютер знает, да. Мы ему рабочий нашли, он учет сам ведет, в делах порядок.

Я вежливо кивнул. Мог бы спросить – а как же закон, по которому вор не должен иметь семьи, – но не спросил. Ни к чему это.

– Что за инфа?

– Сейчас, Давид распечатает, узнаешь. Он у меня умный малый, все записывает, да.

Вернулся парнишка. В руке у него был лист бумаги, дурной, желтый, распечатанный на матричном принтере. Давид протянул его Бесо, тот показал глазами на меня – и парень протянул листок мне.

Я посмотрел на листок и почувствовал, как внутри становится холодно… где-то в животе.

Полковник Рамиль Ягафаров.

– И что?

– Давид, скажи ему.

– Этот полковник, – Давид довольно чисто заговорил по-русски, – постоянно в Зеленом Доле бывает, но сейчас там его нет. А так он под Москвой, договаривается с бывшими суперами, людей под себя собирает. Разных людей – мусоров, бандитов. В основном мусоров. Под ним уже больше тысячи человек, все со стволами. И с военными он начал договариваться. И с суперами уже договорился…

Бесо что-то резко сказал по-грузински, и Давид замолчал.

– Если хочешь знать то, что знаем про этого полковника мы, дай нам то, что нужно нам. Слова стоят денег.

Я прищурился.

– Не вопрос, договоримся. Только, Бесо…

– Полковник мешает тебе не меньше, чем нам, так?

Бесо поцокал языком.

– Не совсем. И знаешь, почему?

– Полкан этот – он гнилой, да. Тварь конченая. Но он правильной жизнью живет, воровской ход уважает. А вы?

Бесо зло посмотрел на меня.

– Вы же коммунисты, сучня, вы за красное глотки рвете. Я живу так: лох – он и есть лох, баран – он и есть баран, мужик – он и есть мужик. Лох на то и есть, чтобы его кидать, мужик на то и есть, чтобы его запрягать. А вор на то и есть, чтобы воровским жить. А вы воровской жизни ходу не даете, мало того, что у себя – так и к соседям идете, там понятия свои красные устанавливаете. Ягафаров не наш и никогда нашим не будет, но с ним проблема легко решаема. Завалить его – и вся его кодла либо разбежится, либо под нас, под воров, пойдет. А вы порядок красный устанавливаете. Ты думаешь, мы не знаем, сколько вы братвы в пермских и вятских лагерях на ноль помножили?

– Зачем же тогда мне Ягафарова сдаешь?

Бесо зло улыбнулся.

– А затем, дорогой, что кто бы из вас другого ни грохнул – воровскому все равно свободней ход будет. Понял? Ну и заработаю немного, да? Чтобы Давид дальше говорил – сколько патронов дашь?