– Нет такого места, – продолжал ворчать мистер Эдем. Эдгару любезно дали пролезть в вагон через крышу (поезд явно не мчался со скоростью света – ЧЕМУ ОНА, КСТАТИ, РАВНА? ПОМНИТЕ ЛИ ВЫ? НЕТ? КОГДА ВЫ ДОЧИТАЕТЕ ЭТУ ИСТОРИЮ, МЫ ПОГОВОРИМ, – ничего похожего).
Эдгар оказался в купе, где сидели худые хмурые люди в маленьких золотых коронах. Вдобавок к маленьким золотым коронам они носили длинные волосы и бороды. Их тела были почти целиком закрыты кольчугами. Один из них сказал:
– Ты, я вижу, пролез вперед ногами. Было бы забавнее, если бы ты пролез вниз головой.
Тогда другой прорычал такого рода стихи:
– О, это ужасно! – воскликнул третий. – Дорогой мой Эадуард Старший, тебе следует больше заниматься нашим любимым англосаксонским языком.
Эдгар преисполнился благоговения. Он спросил:
– Вы, сэры… ваши величества… англосаксонские короли Британии?
– Вне всякого сомнения, – ответствовал Эадуард Старший. – Тут и Эадмунд Железнобокий, и Эадред, и Эадуард Исповедник, и – не могу же я помнить, как их всех зовут.
– Я учу про вас в школе, – сообщил Эдгар.
– Правда? – переспросил Эадуард Исповедник, явно польщенный. – Оказывается, про нас учат в школах? Пожалуй, это слава. Когда мы ходили в школу, про нас не учили абсолютно ничего. Полагаю, именно это называется прогрессом.
– Мальчик, – прорычал Эадуард Старший, – принеси-ка нам пенного эля в кубках или меда в чаше, да поживей!
– Я не слуга, ваше величество, – гордо сказал Эдгар, – я свободный мальчик.
– Да что ты, неужели? – переспросил Эадуард Старший, гораздо вежливее и с видимым интересом. – Свободные мальчики – что-то новое. Ну что же, я думаю, рано или поздно это должно было произойти.
– Мы, кажется, приехали, – сказал Эадмунд Железнобокий, у которого по бокам висели большие ржавые гнутые железные листы. – Говорят, это лучшая часть Великой Экспозиции.
– А что тут есть? – полюбопытствовал Эдгар.
– Звери. Чудовища. Великаны. И тому подобное.
Короли отвечали по очереди. Когда поезд с пыхтением подъехал к платформе, они зевая поднялись с мест, после чего принялись поправлять короны и расчесывать пальцами волосы у единственного зеркальца, висевшего над багажной сеткой на ближайшей к паровозу стенке купе.
Эдгару то, что они сказали, очень не понравилось. Он только-только убежал от великана и не хотел больше видеть чудовищ, даже таких милых, как Зверь Рыкающий и его мать.
– Я хочу одного, – проговорил он, когда толпа выносила его на платформу, – попасть обратно в класс. – Это, судя по всему, никого не заинтересовало. – Чтобы всё узнать об англосаксонских королях, – добавил Эдгар.
Тогда они все заулыбались и приосанились, а один-два даже сказали:
– Правильно, правильно.
Но предлагать способы возвращения в школу они вроде бы не собирались. Король Эадмунд (940-946) сказал:
– Старайся, занимайся королеведением, и – кто знает? – может быть, когда-нибудь в школе будут учить про тебя. Лучше, когда учат про тебя, чем тебя. Поверь, это совсем неплохо.
Он начал было повторять эту фразу своему тезке Железнобокому, но покрытый ржавым железом король не был расположен слушать. Вокруг вовсю толкались.