Она, заслушавшись, смотрела на Убожку.

Подошел официант, начал что-то говорить – она махнула ему рукой. Он слегка поклонился, тут же умолк и отошел в сторону, чтобы дать им закончить разговор.

– Нет, Убожка. Я знаю, что нет. Нет от тоски лекарства. Водка и химия всякая могут только уменьшить немного боль. И то очень ненадолго. Я так думаю, Убожка, – ответила она и повернулась к официанту: – Мы хотели бы сесть как можно ближе к пляжу. Вы нас проводите куда-нибудь к окошку?

Народу в ресторане было полно.

Они несколько минут бродили по залу, потом официант беспомощно развел руками и усадил их на кожаный диванчик в зоне ожидания у бара. Убожка нервно оглядывался по сторонам, все время расстегивая и снова застегивая пиджак.

Рядом с ними на диванчике, справа, сидел человек, который нервничал, кажется, еще больше, чем Убожка. Лысый, лет сорока, с орлиным носом, в твидовом пиджаке и с твидовым галстуком, с огромным животом, выпирающим под клетчатой, расстегнувшейся в районе пупка рубашкой. Он держал перед собой компьютер, но совсем не смотрел на экран, а только нервно постукивал телефоном по низкому столику, на котором валялись какие-то бумажки. Он внимательно вглядывался в каждого, кто входил в зал, и каждый раз на лице у него возникало беспокойство или даже испуг. Он производил впечатление секретного шпиона, который ожидает встречи со шпионом другой разведки и очень нервничает по этому поводу.

Убожка смотрел на него с интересом и, казалось, хотел подойти к нему, и как-то его успокоить или утешить. Или хотя бы угостить его сигаретой.

Слева на диванчике сидел тучный пожилой мужчина в тесных белых брюках и черной рубашке с золотыми запонками. Он сжимал обеими руками загорелые бедра молоденькой брюнетки, которая поставила свои длинные ноги между его ног и, глядя ему в глаза, нежно перебирала пальчиками его неудачно покрашенные волосы. Он же не сводил взгляда с ее внушительного бюста, вываливающегося из глубокого декольте красного платья. Кроме этих томных взглядов: его – на ее ненатурально торчащую грудь, ее – в его налитые кровью глаза – они практически друг с другом не общались и не двигались, только иногда тянулись, практически одновременно к стеклянным бокалам, наполненным золотисто-бронзовой жидкостью, и подносили их молча к губам.

За небольшим столиком в центре зала молодой бородатый мужчина в странных очках, опущенных на нос, читал вслух книгу, обернутую газетной бумагой. Элегантно одетая женщина, значительно старше его, сидела напротив, подперев голову руками, и смотрела на него почти с религиозным восторгом, как какая-нибудь монашенка на икону. Время от времени она под столом обвивала ногами его голени. Когда она это делала, бородач немедленно переставал читать, снимал очки и молча смотрел на нее с укором. Она начинала тогда гладить его запястья и что-то шептать, наклонясь над столиком. Мужчина улыбался, выпивал глоток вина из высокого бокала, протирал очки и возвращался к чтению.

«Гостиница – это особое место», – думала она, наблюдая за этой странной парой.