Да уж – это вам не земная поедательница бананов.

В последнем фургоне-клетке сидела уже знакомая мне пятнистая кошка. Как и все кошачьи, она обладала непредсказуемым характером. Вот сидит и блаженно жмурится на вечернее солнце, а вот – стремительно прыгает вперед с жутким шипением. Провожатый дернулся от испуга, но я не мог себе этого позволить, к тому же догадался об ее намерениях за секунду до прыжка – если честно, то сам не понимаю как. Поэтому мне удалось сохранить самообладание, несмотря на то что о надежности клетки человек знал больше меня.

Кошка всем своим весом врезалась в железные прутья и тут же отскочила обратно, вновь блаженно жмурясь на солнце, будто говоря: «Не получилось – и не надо».

Рассмотреть остальных животных не удалось, хотя и очень хотелось: не останавливать же провожатого для экскурсии.

Еще одно происшествие случилось, когда мы проходили возле трех отдельно стоящих фургонов: двух «воронков» и одного жилого. Очень крепкий с виду, запертый на засов фургон вдруг содрогнулся от удара. Вслед за этим кто-то начал колотить в стену второго. Провожатый испуганно втянул голову в плечи и ускорил шаг. Я тоже не стал задерживаться, хотя было интересно – кто же там такой нервный. Можно было заглянуть в память дари, но развязка близка, и в предстоящем бою головная боль могла стать роковой.

Уже поднимаясь по мраморной лестнице, я оглянулся и увидел, как дверь жилого фургона открылась и на землю спрыгнул некто огромный, чье тело скрывал балахон с глубоким капюшоном. Как только он подошел к запертым «воронкам», шум внутри тут же стих.

Чем дальше в лес, тем толще партизаны, в данном случае – больше, выше и страннее.

Глазеть по сторонам было опасно для моей «легенды», поэтому я быстро преодолел остатки лестницы, оказавшись на открытой площадке второго этажа. По остаткам стен можно было предположить, что раньше здесь размещался один большой зал и несколько комнат в дальней части. Почти посредине бывшего зала горел костер, а рядом на циновках восседали два представителя народа дари. Теперь на них не было плащей, и я узнал того самого «метателя семечек». Рядом с ним сидел мой коллега в зеленом комбинезоне с торчащим в разные стороны «ежиком» стрел.

Провожатый застыл возле лестницы, всем своим видом показывая, что он сделал свое дело. Мне ничего не оставалось, как направиться к сидящей у костра парочке. Двигался я не спеша, больше для того чтобы обдумать свои действия, чем для демонстрации спокойствия. Расстояние в три десятка шагов закончилось быстро, а нормальный план так и не появился.

К счастью, «метатель семечек» заговорил первым:

– Ворваларэ, человеческая самка мертва? – Слова языка дари по-прежнему оставались для меня непривычными, при этом смысл осознавался ясно, но вот ответить…

Мне ничего не оставалось, как утвердительно кивнуть.

– Чудесно. – Сероватое лицо словно раскололось в холодной улыбке, обнажая острые зубы. – Присядь, воин, и утоли свой голод.

Второй дари ловко выудил из костра металлический шар размером с кокос. Только сейчас я заметил, что в углях костра находится еще несколько таких предметов.