Только что они там делали и почему не участвовали во всеобщей вакханалии? В мозг стучалась какая-то полезная мысль, но я никак не смог ее ухватить. А через минуту думать было уже поздно.

На холме с другой стороны деревни появились легионеры на своих неказистых лошадках. Быстро спешившись, они начали строиться в стройные прямоугольники центурий – пять рядов по сто человек. Сейчас стальная полоса центурии казалась незыблемой, но стоит появиться такой необходимости – она легко распадется на десять «брусков» тирахий.

Невысокий холм с редкими фруктовыми деревьями, но довольно высоким виноградником, конечно, не позволял встать одним фронтом всем двенадцати центуриям из полутора гвардейских легионов. Поэтому они шли в четыре ряда, и даже теперь второй и первый легионы не смешивались между собой. Возможно, в придворных играх подобная разобщенность имела смысл, а вот на поле боя только мешала. Сегодня всеми силами гвардии командовал Таух Соло – маркиза Дамиле я отстранил от командования легионом и оставил под домашним арестом в столице, так что негативное влияние внутренней вражды было сведено до минимума.

Гвардейцы были неплохими наездниками – положение обязывало, – но легионер – он и на лошади легионер, и лучший скакун для него – собственные ноги. Центурии быстро достигли первых домов деревни. Пара тысяч морхов, которые еще несколько минут назад казались серьезной силой, на фоне шести тысяч легионеров как-то терялись. Передние центурии распались на полусотни под командованием тирахов и вошли в деревню.

Жаль, конечно, но красоте этой деревни пришел конец – то, что не сожгли морхи, растопчут уже легионеры.

Небольшие отряды морхов как капельки ртути собрались в одну массу и ринулись на ряды легиона. Но если с одинокими всадниками они еще могли что-то поделать, то перед стальным монолитом легионерского строя оказались бессильны. Вот еще одно подтверждение превосходства хорошо сплоченного, дисциплинированного отряда над разобщенной массой одиночек, какими бы сильными бойцами они ни были. Слитный удар копий, шаг вперед, затем ответный грохот дубин по большим круглым щитам. Дружно завопили тирахи, и тут же еще шаг вперед и очередной слитный удар многозубой челюсти легиона. Гвардейцы работали как машина, и через несколько минут морхи дрогнули. Черная масса отхлынула назад и покатилась в нашу сторону, а вслед за нею, как символ неминуемого возмездия, мерно двигалась стальная полоса легиона. Эта масса воинов не была похожа на ртуть, а скорее на конструктор – центурия с треском раскалывалась на мелкие части, обтекала здание и вновь смыкалась.

Попытки морхов подловить легионеров на подобных маневрах для чернокожих монстров заканчивались печально – каждая полусотня сама по себе была маленькой центурией и стойко держала оборону, при этом неизменно стремясь присоединиться к основному организму. Если кто-то оказывался между этими деталями, то, когда конструктор собирался, их попросту раздавливало.

– Пора, ваше величество, – прогудел рядом голос графа, возвращая меня к реальности.