– Но они появятся, – уточняю достаточно беспалевно.

– Нет. То есть, в общем, они допоздна, – сообщая это, святоша стесняется, словно в спальню меня зазывает. А хотелось бы… Черт… – Придешь?

– Приду, – еще бы я отказался. – Едем уже.

– Угу.

Решаю, что лишних баллов себе накинуть не помешает, открываю перед ней дверь. Ладно, раньше я делал так всегда. Не обломаюсь и сейчас. Нехрен век обиженку строить.

– Запрыгивай, девочка Президент.

Машка издает смущенный смешок и, подбирая юбку, забирается в салон.

– Ты помнишь? – спрашивает, когда за руль сажусь.

– Я все о тебе помню.

– Да… Но это ерунда. Я больше так не хочу.

– Это я тоже помню, – информирую, прежде чем завести мотор. – Ты говорила. В бункере.

Святоша вздрагивает и принимается суетливо искать ремень. Походу это слово как спичка теперь. Вспыхнет, лучше не раздувать. Пока.

Делая вид, что не замечаю ее волнения, выезжаю на дорогу. Жду, что начнет перебирать станции, либо же использует аукс, чтобы подсоединить свою мобилу. Но она сидит без движения. И молчит, что совсем уж странно.

Что ее стопорнуло? Это шутливое прозвище? Или упоминание чертового бункера?

Пока я копаюсь в своих мыслях и незаметно за ней наблюдаю, святоша вдруг выдает:

– Ярик, ты правда хотел меня отшлепать?

С опозданием резко даю по тормозам, поздно соображая, что еду на красный. Хорошо, «задний» не понадеялся, как это часто в Одессе бывает, что проскочим. Видимо, сам заранее притормаживать начал, иначе не успел бы среагировать.

Сталкиваемся взглядами. Маруся своим словно в дурман какой-то меня погружает. Волна горячего возбуждения рывком поднимается из паха вверх. Через весь торс прямиком в голову.

– Почему ты так смотришь?

– Как?

– Так, – пытается говорить спокойно, но рваное дыхание и ерзанье по сиденью выдают, что взбудоражена не меньше меня святоша.

Наверное, потому что я хочу забросить тебя на заднее сиденье и на всяк лад отжарить…

 – Так ты шутил? Или… Мы все решили, правда?

Ни хрена мы не решили!

– О себе или об Алиеве волнуешься?

– Зеленый!

– Вижу, – выжимаю сцепление, дергаю коробку и плавно давлю на газ. – Отвечай. Слушать я могу.

– Честно?

– Естественно.

– Ни о себе, ни о нем.

– Отчаянная смелость или пофигизм?

– Не знаю.

– Судя по тому, как отвечаешь, первое.

– Ярик… – вздыхает.

Каждый раз с таким придыханием мое имя шепчет. Если бы не адский стояк, я бы ржал. Когда-нибудь, дай Бог, еще буду.

– Что?

– Я скучала по тебе.

Сглатываю и крепче в руль вцепляюсь.

– Вообще? Или…

– Сегодня, – признается искренне. – Много думала о тебе.

Разгоняет кровь. Выжигает вены.

Я к таким откровениям пока не готов. Поэтому молчу.

– Что с Алиевым? – все силы собираю, чтобы голос прозвучал ровно.

– Он хороший парень.

Воздух становится жгучим и тяжелым.

– И? Тебе он нравится?

– В каком плане?

Она издевается или реально не понимает?

– В том самом, – выталкиваю жестче, чем требуется.

– А-а… – еще одна убийственная пауза. – Нет, конечно.

Обвал эмоций. Щекотный и безумный вихрь за ребрами. И сердце гулкими толчками прямо в грудину бьет.

– Кстати, насчет дружбы, – бросаю будто между делом, но хрипота выдает. – Я обманул тебя.