– А я не хочу больше ничего говорить, – сказала Полли. – Я должна пойти с вами?

– Знаешь, – заметил Берден, когда Вексфорд ему позвонил, – как-то это слишком просто.

– А тебе хотелось побольше трагизма и мелодрамы?

– Не то чтобы… Ох, даже не знаю. В этом преступлении было столько странностей! А теперь вдруг оказывается, что все это – дело рук одной неопытной девушки. Убила только потому, что эта Рода мешала ей в ее шашнях с Уэстом? А если она призналась, чтобы защитить писателя?

– Нет, в ее виновности нет никаких сомнений. В своем признании она указала точное время и место убийства, а также описала одежду Роды Комфри. Даже то, что поезд в Лондон, отправляющийся из Кингсмаркхэма в 21.24, опоздал в тот вечер на десять минут. Завтра же Риттифер прикажет прочесать канал Кенбурн-Лок, и мы, без сомнения, отыщем нож.

– То есть, ты считаешь, Уэст ни при чем?

– Конечно же, при чем. Без него всех этих проблем вообще бы не было. Он – истинная первопричина преступления. Ладно, Майк, я устал, а мне еще надо сделать несколько звонков. Завтра, после экстренного заседания суда, я расскажу тебе остальное.

Он позвонил домой Бейкеру. Ответил мягкий женский голос с легким северным акцентом. Вексфорд спросил Майкла. «Это тебя, дорогой!» – позвала женщина. «Иду, дорогая!» – послышался голос Бейкера. Наконец он взял трубку, Вексфорд назвался. В скрипучем тоне Бейкера явственно слышалось: «Ты хоть знаешь, который теперь час?», впрочем, вслух он этого не сказал. Когда инспектор сообщил последние новости, Бейкер распустил перья и объявил, что именно так он и думал с самого начала.

– Я же тебе твердил, Редж, что ты только теряешь время со всеми этими именами, датами и свидетельствами о рождении, – заявил Майкл, хотя ничего подобного никогда не утверждал. Будь Вексфорд не таким усталым, то рассмеялся бы. – Что же, все хорошо, что хорошо кончается, правда?

– Конечно. Спокойной ночи, Майкл.

Бейкер, сопя, повесил трубку, очевидно, обидевшись на то, что инспектор не выразил полиции Кенбурна и ему лично своей безграничной признательности. Точнее, он отключился со словами: «Иду-иду, мое сокровище!», хотя вряд ли они предназначались Вексфорду.

Дора уже была в постели и читала книгу о Марии-Антуанетте. Вексфорд тяжело присел на край, скинул ботинки.

– Ну что? Все закончилось? – спросила жена.

– Я вел себя сегодня, как скотина, – вздохнул Вексфорд. – Привел в отчаяние бедную девочку, наговорил ей кучу ерунды и спровоцировал на ложь, чтобы получить признание. Нет, что за ужасная у меня работа? А ведь эта Полли и сейчас уверена, что у нее все получилось.

– Редж, – мягко произнесла Дора, – ты хоть понимаешь, что я не имею ни малейшего представления, о чем ты тут толкуешь?

– Да? Наверное, я говорил это самому себе. Мне кажется, брак – это возможность поговорить вслух с самим собой, но при этом быть выслушанным близким человеком.

– Это самая милая вещь, которую я когда-нибудь от тебя слышала, Реджи.

Вексфорд прошлепал в ванную и уставился на свое некрасивое лицо в зеркале: усталость, мешки под глазами и седая щетина на подбородке делали его похожим на глубокого старика.