— И что он сделал? Отнес ее в префектуру?
— Нет, — Джос Иммерли покачал головой, отправляя в рот новую порцию сидра. Потом неловко сдвинул в кучу пустые кружки и продолжил: — Домой забрал. Подлечить хотел да назад в море выпустить. А жена как увидела, чуть с ума не сошла от радости. Порченая она у него была, все детишки мертвыми рождались. За тринадцать лет так ни одного и не нажили. Стала она над девчонкой той ворковать, будто мать родная. А когда шелка в себя пришла, оказалось, что она ни словечка по-нашему не понимает. Лепечет что-то по-своему и ничего сказать не может: ни имени своего, ни кто она, ни откуда.
— Ну! А потом?
— А что потом, — сокрушенно вздохнул Иммерли, подтягивая к себе очередную кружку, наполненную до краев. — Не смог мой приятель супротив своей бабы пойти. Уж очень она просила оставить девчонку. А на тот час ярмарка у нас в Брингвурде была, да заезжий колдун выступал, фокусы показывал, на судьбу гадал. Вот к нему приятель мой и пошел. Посоветоваться хотел, что да как. А тот кости раскинул, в шар свой посмотрел и говорит: «Жене твоей смерть пришла, заберешь девчонку — помрет супруга, а оставишь — проживет столько же, сколько уже с тобой прожила». То бишь тринадцать лет.
— И он оставил? — ахнула девушка, которая теперь вместе со своим кавалером тоже пересела поближе к рассказчику.
— Оставил. Продал лошадь с телегой и купил у колдуна бусы заговоренные, из красных кораллов. Ни снять их нельзя, ни порвать, а если на кого из морского народа одеть, то тот забудет имя свое и не сможет в море уйти.
— Вообще-то это запрещено законом, — глубокомысленно изрек молодой человек со студенческой ленточкой на плече. — Ваш приятель должен был сдать шелку в префектуру. Мы сейчас как раз проходим этот момент на кафедре Расологии.
— А то не знаю, — хмыкнул Иммерли. — Но я ж говорю, пожалел. Душой прирос к этому существу, за родное дитя считать начал. А префекту что, отправит к магам на изучение — и поминай как звали.
— Очень неосмотрительно с его стороны! — покачал головой студент.
— Зато как романтично! — возразила блондинка.
— И каков же конец? — поинтересовался Амсель. — Жена вашего приятеля жива осталась?
— Все как колдун сказал. Почитай, тринадцать годков прожила и преставилась, сердешная.
— А шелка?
— А что ей будет? Живет себе в людской подобе и знать не знает, что она не человек. Только слышал я, что обычай у них есть один. Будто бы в день восемнадцатилетия просыпается у них дар необычный. И что делать с этим не знаю.
— Есть такие легенды, — подтвердил бард, — а дар тот от моря идет. Шелки могут управлять волнами и ветрами и повелевать морскими созданиями. Ты приятелю своему передай, пусть та шелка ему рыбу покрупнее в сети гонит и попутный ветер в парус.
— Нет, сейчас чтоб магичить, лицензию брать надо, — покачал головой студент. — Но ее просто так не дают. Экзамен по профилю сдать надо, а до этого шесть лет учиться. Это при прежнем короле разрешалось, а теперь все маги подсчитаны и пронумерованы. Практикующий без лицензии маг приравнивается к мошенникам и аферистам. Может и в тюрьму загреметь. Ну а если это и в самом деле шелка — заберут в магистрат и сдадут на опыты. Вы же знаете, еще прадед нашего короля принял закон об иерархии рас.