— Шурочка, не надо больше на весь крещёный мир выдавать страшные военные тайны, — попрекнул подругу Саня.

— Разговорчики в бою, — одёрнул я товарищей. — Если сверху атаковать на тормозе, успеваешь трижды прицельно отстреляться за один заход. Вон, нецелованная девятка на подходе. Шурочка, какое, ты говорила, упреждение нужно брать?

Уж не знаю, сгоряча это у нас так получилось, или сказался полученный в первом бою опыт, но третью, идущую к аэродрому, где командиром товарищ Иванов, девятку Хейкелей, мы словно мухобойкой смахнули — я просто не ожидал столь эффективной стрельбы. А ведь всего по одному снаряду на цель и потратили.

— Э-э… маленькие! — вскрикнула земля взволнованным мужским голосом. — Где вас искать-то?

— Не ищите, — ответил я строго.

— Не надо, — добавила Шурочка проникновенно.

— Лучше позовите, когда фрицев в воздухе увидите, — заключил Саня. — На этой волне.

— Так кого звать-то? — продолжала допытываться земля. — Шурика, Шурочку или Саню? — «срисовали»-таки наши позывные.

— Ещё Мусеньку можно, — добавил я для полноты. — Она до юнкерсов особенно лютая.

Мы были разгорячены и довольны проведённым боем. На земле полыхали заваленные ишаками и МИГами немецкие бомбардировщики. Их было много. Просто душа радовалась от такой картины. А языки болтали то, чего не следовало.

— Получила наводку от Луки. Вылетаю в квадрат семнадцать-тридцать два, — ворвался в эфир голос Мусеньки. Мы как раз вошли в зону связи с «домом».

Пришлось спешить. Заправляться, заряжаться и снова в бой — фашист пёр сегодня буквально валом. На этот раз он нацеливался бомбить другой аэродром.

Третий за этот день боевой вылет запомнился калейдоскопом отрывочных картин — мы кувыркались с мессерами, давая ишачкам возможность работать против бомбардировщиков. Худые неожиданно приняли бой на виражах, отчего я ждал какой-нибудь пакости вроде наваливающихся сверху «засадных». Но обошлось — там, в вышине поднебесья, несколько раз мелькнули МИГи.

Мы делали много промахов — видимо сказывалось утомление. Даже отпустили несколько вражеских истребителей, израсходовав часть боезапаса впустую — устали, занервничали, начали мазать. Но вернулись все — Муся, прилетевшая раньше нас, смущённо смотрела на женщину, потчующую усталых лётчиков наваристым борщом.

— Отец Серафим заезжал. Нину вот привёз

Я узнал эту нашу кормилицу — она готовила еду для тех мужиков, что строили капониры. Их сюда послал здешний батюшка. Собрал людей верных для дела богоугодного. Ну а я только показывал, что да куда. Что же — нам без аэродромного обслуживания несладко тут придётся, особенно, учитывая интенсивность боевой работы первых дней войны.

— Не знаю, какие сюрпризы принесёт нам конец сегодняшнего дня, — сказал я, доедая жареные кабачки, — но завтра весь день будем, сменяя друг друга, дежурить у Грасуловского аэродрома. Ходить кругами и зорко поглядывать по сторонам, сбивая любую фашистскую нечисть, какая бы ни показалась в поле зрения. В крайнем случае, можно будет присесть к ребятам, залиться горючкой, когда осушим баки на барражировании.