Всё истратился — до железки. Последними замолчали ШКАСы — у них боезапас больше. «Максим» позади тоже смолк, проглотив последний патрон. Ещё несколько минут полёта, и посадка рядом со штабом полка.

— Ай, молодец! — выпрыгнувший из щели командир хлопком по плечу едва не сбивает меня ног. — Твоего первого подранка пушкари разделали. А уж как ты миномётчиков утихомирил, так и стрелки смогли головы поднять. Слушай! Я жду свежий полк на смену — послезавтра обещали прислать. Посиди пока тут с нами…

— Отчего же не посидеть, — отвечаю. Только самолёты нужно как-то укрыть. В землю закопать и сетки маскировочные сверху натянуть.

— Да мои сапёры всё сделают в лучшем виде. А ещё что вам требуется?

— Хорошая кормёжка. Работа нервная, после неё только за едой и успокаиваешься.

— Это будет. И нальём под закусь как следует — не сомневайся.

— А вот этого не надо — с похмелья летать никак нельзя, да и остальным не стоит пьянствовать — один небрежно вставленный в ленту патрон — и самолёт безоружен.

— Всё, как скажешь, товарищ майор, — улыбнулся комполка.

— Ну и смене своей нас сдадите под роспись с соблюдением всех формальностей, как приданное подразделение. Нам машину нужно адаптировать к боевым условиям.

Второй вылет был на поддержку батальона Гунько. В этот раз мы подготовились заметно лучше, к месту событий подошли балкой, а потом поднялись над её кромкой и, как гром среди ясного неба, накрыли колонну ещё до её развёртывания в боевые порядки. Плотная массовая цель в пределах ограниченного пространства — очень лакомый кусочек для батареи скорострелок. Стволы у меня перегрелись, и вскоре пулемёты и пушки заклинило — только «Максим» из задней кабины продолжал, как ни в чём не бывало, строчить. А я израсходовал фугасные снаряды по батарее семи с половиной сантиметровок, занимающей позиции правее.

Надо признаться, разведчики очень правильно меня сориентировали и напустили на цель в исключительно удачный момент.

Утро следующего дня началось весьма примечательно:

— Смотри, Шурик! Вот фотографии, сделанные на нашем участке авиаразведчиком. Как ты думаешь, что это?

— А когда оно появилось? — не удержался я от любопытства. Дело в том, что вчера на этом месте ничего подобного не было — я сам над ним пролетал и видел собственными глазами. А теперь — нечто непонятное, затянутое маскировочными сетками, расположилось на краю садочка.

— Сегодня ночью и появилось. По моему мнению ничему, кроме зенитных автоматических пушек, тут располагаться никакого смысла нет. Немец — вояка справный. Наверняка хочет твой капут приземлить. И для этого будет имитировать атаку вот сюда — на батальон Плахотного. Выманивать тебя станут, голубь ты наш сизокрылый. А ты не лети.

Осмотрев самолёт, я призадумался. Призадумался о том, что напрасно мы отказались ставить на «капут» глушители. С ними я бы мог в рассветный час бесшумно подобраться к этой столь неудобной для меня батарее. Но вопрос решили и без этого — дивизионная артиллерия отработала. Высоко вверху крутился корректировщик Су-2 под охраной Яков. Залпы следовали сначала с периодом примерно полчаса — что-то у наших пушкарей не ладилось с поправками. Но потом пристрелялись, и несколько минут непрерывной молотьбы сделали своё дело.