Холл снова пришлось зачищать, в нем уже успело найти себе укрытие от солнца шестеро мертвецов. Они еще не «расслабились», бросились к нам резко и агрессивно, так что отбился я, честно говоря, с трудом, дошло и до приклада, и до пинков ногами. Но еще труднее было заставить девок пройти по куче трупов к двери на пожарную лестницу, пришлось даже пригрозить их здесь бросить и пусть сами решают свои проблемы. Кайли начала орать, и потребовалось лечить истерику подзатыльником, таким сильным, что у нее голова мотнулась взад-вперед, как у китайского болванчика.

На этот раз я заблокировал дверь на лестницу всерьез, замотав припасенной проволокой. Потом было восхождение по лестнице, со многими остановками и время от времени появлявшимися с этажей мертвяками. Девки выдохлись, на топах были пятна пота, волосы слиплись. Однако «конфликт перешел в стадию низкой интенсивности», я даже успел набить опустевший магазин к карабину на одном из привалов и доснарядил пистолетные. Когда мы все же оказались перед стальной дверью в пентхаус, я сам не смог удержаться от долгого и шумного вздоха облегчения. Щелкнул замок, и мы вошли в безопасность моей крепости.

— Лерой, это как минимум неприлично прятаться, когда с тобой разговаривают, — сказал человек сверху. — У меня вон гости вроде как, хотел тебя представить, а ты заныкался.

Человек показал на двух голых девиц, полоскавшихся в неработающей джакузи на террасе.

— Хорошо, что воду заранее налил, а то пришлось бы из НЗ использовать, — добавил он доверительно, обращаясь к нижнему балкону. — А так ими пользоваться, без предварительной санобработки… не смогу. Честно скажу, не смогу.

Полоскавшиеся девицы, демонстрирующие хирургически подправленные стати и татуировки над задницами, явно прислушивались к разговору, но не могли понять ни слова, человек говорил по-русски. Он же, избавившийся от куртки и всего вооружения, кроме пистолета, пил джин-тоник и выбалтывался, явно избавляясь от пережитого стресса.

— Лерой, я вот честно скажу тебе, — продолжал он, — я малость разочарован. Не, вопросов нет, бачилы очи що купувалы, знал, за кем шел, но… Они, млять, как с трех вокзалов, вот те крест на пузе. Я думал, что для порнухи как-то поприличней выбирают… хотя откуда там приличным взяться? Во дурак, да? Че-то я совсем запутался… Короче, — поднял он руку в ораторском жесте, — то, что это шмары, это я и так знал. Я просто надеялся на то, что они чуток почище будут как-то. Ну… типа им там большие бабки платят, а на них можно как-то качество улучшить. А они себе силикона везде накачали, а мыла купить забыли, как-то так.

Он снова отпил из стакана, с явным наслаждением, затем подставил лицо к солнцу.

— Лерой, ты знаешь, во всем можно найти свой кайф, — продолжил он. — Я вот сейчас несколько раз, пока за ними ходил, чуть не ухезался со страху, а теперь вроде и спокойно, и безопасно, и выпить есть… почему не радоваться? Жизнь хороша, если она есть, конечно. Вот когда ее нет, тогда все намного хуже. Вот у тебя ее нет — и ты там мертвым болваном шляешься… или чё ты там делаешь. Или вот эти, внизу, — показал он рукой со стаканом, — ходят, мычат, прячутся в подъездах, жрут трупы… вон, глянь, тех, что я положил, как раз и рвут. Завидно, Лерой? — засмеялся человек со стаканом. — У тех хоть пожрать есть, а ты тут так, сидишь не жрамши… Но тут уж помочь не могу, извини…