– Клаус, помоги…
Пулеметчик, уничтожавший французов, греков, расстреливавший евреев, имел на счету несколько сот жизней. Сейчас он терял свою собственную жизнь, бесценную, самую дорогую на свете. Арийская, лучшая в мире кровь продолжала вытекать из развороченной раны, а сил оставалось, чтобы произнести короткое слово:
– Хильфе… помоги.
Ефрейтор-вестфалец, опомнившийся от страха, лихорадочно бил ногой по стартеру. Обещая спасение, с треском завелся мотор. Он заглушил звук второго выстрела, угодившего в широкую спортивную грудь ефрейтора. Водитель снова сунулся лицом в бак и больше не шевелился.
Выполняя приказ Павла Чередника, его помощник дал одну и другую очередь. Пробило бак, загорелся бензин, раненый пулеметчик ворочался в узкой коляске, понимая, что вылезти не сумеет. Третий член экипажа, самый осторожный, скатился на землю и быстро пополз прочь от горящего мотоцикла и кричащего от боли камрада.
Он знал, что если кинется спасать товарища, то сам угодит под пулю снайпера. Солдат полз умело, вжимаясь в колючую сухую траву. Через десяток шагов оглянулся. Мотоцикл и два его товарища горели. Пулеметчик уже не кричал, продолжая дергаться. Это была агония, мучительная и долгая.
В эти минуты командир десантной роты лейтенант Морозов разворачивал трофейный пулемет МГ-42, собираясь ударить по бронетранспортеру «Бюссинг».
Обер-фельдфебель видел, как горел мотоцикл, а пламя вышибало и корежило трупы двух погибших. Ночью взвод тоже понес потери в бою с другой группой парашютистов. Сейчас гибель еще двух подчиненных и нежелание русских сдаваться толкнули его на рискованный шаг.
Фельдфебель с недавнего времени занимал должность заместителя командира взвода. Хотя в подчинении у него было не так много людей, он рассчитывал минометным огнем и пулеметами смять, уничтожить зажатый в редкой лесистой ложбине отряд парашютистов.
Он не был в России в сорок первом или сорок втором году, но видел хронику тех победных лет. Как вели по дорогам многотысячные колонны пленных. Кинооператоры выхватывали из бесконечной толпы наиболее характерные лица: тупые, равнодушные к своему поражению, неспособные к сопротивлению.
И вот сейчас эти азиаты, кое-как опомнившись, убивают его товарищей.
– Двигай ближе к русским, – скомандовал обер-фельдфебель механику-водителю.
– Их там сотня, не меньше, – попытался возразить механик, более осторожный, чем его командир.
– Тем лучше. Будет куда истратить боезапас. – Он повернулся к пулеметному расчету: – Ведите огонь из своих стволов поочередно, чтобы не давать «Иванам» передышки.
– Так точно! – откликнулись сверху.
Огонь пулеметов возобновился с новой силой. Фельдфебель стрелял из автомата. Теперь, когда бронетранспортер приблизился к ложбине метров на триста, пули все чаще находили свою цель. С другой стороны вели обстрел трое мотоциклистов.
Морозов поймал в прицел щиток, за которым маячили две каски. Дал одну, вторую очередь. Лейтенант был знаком с трофейным пулеметом МГ-42 и стрелял довольно точно. Однако пули не могли пробить щиток, рикошетили от скошенной кабины, радиатора.