Теперь же вокруг меня было полное изобилие. В пекарне висела табличка со словами lievitazione naturale – Кикка объяснила: это означает, что вместо дрожжей они используют естественную закваску, выпекая хлеба по многовековому тосканскому рецепту, на натуральной опаре. Лондонский хлеб был моим злейшим врагом. Я покупала несъедобные «полезные» буханки – без пшеницы и без вкуса. Еще я помню полки с хлебом в американских супермаркетах, куда я заходила во время командировок, и в каждой булочке содержался сахар. Или нарезку белого хлеба, раскисавшего во рту, как каша.

В Лондоне приготовление домашнего хлеба по традиционным рецептам превращалось в целую маркетинговую акцию под руководством знаменитого шеф-повара. Здесь же это было частью повседневной жизни. От тосканского хлеба живот не болел и не вздувался так, словно я была на пятом месяце беременности. Он просто утолял чувство голода. Во Флоренции хлебу вернули его изначальное значение: он давал жизнь.

Однажды пасмурным днем, когда небо Флоренции было затянуто тучами, словно плотным покрывалом, возвращаясь с рынка, я увидела на углу улицы Старого Роберто. Глубоко вздохнув, я подошла к нему. Туман был ледяным, и влажный холод пробирал до костей.

– Вид у тебя усталый, – сказал он, оглядывая меня своими слезящимися глазами.

Обычно, когда тебе говорят подобное, на самом деле имеют в виду «ты ужасно выглядишь» или «ты постарела». В общем, как ни крути, на комплимент не похоже.

– Хм… ну, вообще-то я спала десять часов…

– А! – сказал он. – Вот в чем дело. Слишком много спишь. Это вредно. И слишком много времени проводишь одна в постели.

Недоуменно моргая, я уставилась на него. Неужели он пытается ко мне клеиться? Да ему же сто лет в обед! А может, он просто проявляет отеческую заботу? Слегка неуместно, но с добрыми намерениями.

Я извинилась и торопливо зашагала домой.

Неужели Старый Роберто решил, что я почти его ровесница? Как обычно, когда мне требовался совет, я отправилась к Луиго.

– Ты выглядишь не старше тридцати семи, bella mia…[30] – улыбнулся мне Луиго, подмигнув.

Второй раз за день я озадачено заморгала, уставившись на итальянца.

– Bella, – произнес он, – в определенном возрасте женщине приходится выбирать между задницей и лицом. Ладно-ладно, – торопливо добавил он, когда я ахнула в ответ на его горькую правду. – Не расстраивайся ты так. Знаю, похоже на очередной перл Луиго, но на самом деле это сказала Катрин Денев.

– Что ты имеешь в виду под «определенным возрастом»? – с вызовом спросила я.

Луиго пропустил мой вопрос мимо ушей и лишь обмакнул кусочек хлеба в блюдце с оливковым маслом, хорошенько пропитал его и сунул мне в рот.

– Вот тебе лекарство, и будь умницей. Принимать четыре раза в день. Оливковое масло – секрет молодой кожи. Видела бы ты мою мать…

– Но Луиго, не могу же я пить оливковое масло! Я только-только похудела… – запротестовала я.

– Оставь ты эти свои англосаксонские cazzate[31] насчет калорий, – гнул свое Луиго. – Давай поищи в своем любимом Интернете – ты же журналист. А у меня клиенты, – и с этими словами он оставил меня.